Ленинградская зима. Советская контрразведка в блокадном Ленинграде. Василий Ардаматский

прошу у вас не оценку, а точно, что было сделано. – Густые черные брови Куприна сошлись в одну линию.

      – Опросили его непосредственное начальство, поспрошали сослуживцев, все дали отличную характеристику. Вот и вся проверка.

      – Вот это и есть копать поверху, – сказал Куприн. – Очень полезно, что мы наткнулись на этот пример. Надо срочно послать в Гатчину человека.

      – А если Бруно там нет? – спросил Макаров.

      – А если он там? – перебивая, ответил Куприн. – Решение принято. Что у вас, Грушко?

      – Хочу напомнить еще об одном человеке. Помните дело о пожаре на новом корабле? Там свидетелем проходил некто Давыдченко.

      – Хорошо помню – мы локти кусали, что не смогли его судить, – сказал Стрельцов.

      – Давыдченко живет тоже в Гатчине. Я до сих пор уверен, что вся техника для поджога тогда хранилась у него, – сказал Грушко.

      О дружбе майора Грушко и майора Потапова знают на всех этажах управления. Нельзя без улыбки смотреть на них, когда они рядом: великан Грушко и щуплый Потапов с сильными очками на носу, не дотянувшийся даже до плеча своего друга. Они дружат семьями, хотя живут в разных концах города, пойти в гости друг к другу так у них и называется – произвести замер города с юга на север или наоборот, в зависимости от того, кто к кому шел.

      Поздней ночью они вышли из управления и стояли у подъезда на безлюдном Литейном проспекте.

      – Ты меня предложил? – спросил Потапов.

      – Макаров.

      – Спешка с семьями из-за этого?

      – Сам распорядился.

      – Хорошо, что наши будут вместе.

      – Не верю, что Бруно там, ты скоро вернешься.

      – Что дома скажем?

      – Служба, что ж еще…

      – А проводить нельзя?

      – Когда же? В девять к Стрельцову. Грузовики – в десять.

      В бездонном темном небе послышался гул невидимого самолета, оба невольно посмотрели вверх, туда, где нес свою ночную вахту наш истребитель. Грушко положил тяжелую руку на плечо друга:

      – До утра. Ольге привет.

      – Наде…

      И они пошли – каждый в свою сторону – и еще долго слышали шаги друг друга…

Из ленинградского дневника

      Образовался какой-то быт: живу в гостинице «Астория», в самом дешевом номере – главный бухгалтер Московского радио может спать спокойно. Езжу с оказиями на фронт, но толком ничего не вижу и не понимаю, что там происходит. Военные, с которыми приходится говорить, – одни темнят, другие сами ничего не знают, третьи паникуют, четвертые грозятся в недалеком будущем разгромить врага. Поди разберись во всем этом…

      Ежедневно диктую в Москву радиокорреспонденции о боевой готовности Ленинграда, о доблестном труде ленинградцев и о ратной доблести защитников города. Но все это правда – атмосфера, в которой живет, трудится и воюет город Ленина, очень бодрая. Ни тени паники. Смотришь на Невский и диву даешься – бурлит, как в мирное время. Только военных больше в толпе.

      Гостиница