Смерть на фуникулере. Тони Бранто

катилась до крыльца аптеки. Не оборачиваясь, не выпуская камеры из рук, она подскочила, дёрнула дверь. Аптека, слава богу, была открыта.

      Оказавшись внутри, Вероника перевела дух.

      Преследователь остановился поодаль – девушка видела его через витринное окно. Он прислонился спиной к стене дома, руки сунул обратно в карманы, а его немигающие глаза продолжали следить за ней. Точнее, за её новенькой камерой.

      Кажется, она поняла это раньше из его выкриков и жестов.

      Что теперь делать? Камеру она нипочём не отдаст. Эту редкую модель из Японии она ждала целых пять месяцев.

      На мгновение Вероника пришла в неописуемый ужас: ведь ей не встретилось ни души, пока она спасалась от бандита. А если бы аптека не работала?

      Ко второму дню своего пребывания в Югославии Вероника Бёрч успела привыкнуть к некоторым из местных причуд, хотя всё ещё не могла разобраться в рабочих часах магазинов и ресторанов – казалось, эти часы менялись на ходу ежедневно.

      Так что же делать?

      Лицо ожидающего за окном мужчины выглядело злобным. Представить его улыбающимся было непростой задачей даже для мисс Бёрч, а ведь она – писательница, успевшая завоевать любовь читателей по обе стороны Атлантики.

      Навряд ли этот мужчина гнался за ней, чтобы получить автограф…

      Она была наслышана о славянской красоте. Но это касалось женщин, которых она так и не успела пока рассмотреть. А вот про местных мужчин Вероника ничего не слышала.

      Её привёз сюда поезд, следовавший из Парижа, потому первыми югославами, с которыми ей довелось повстречаться, были таможенники.

      Такого нипочём не забудешь.

      Ночью её разбудил громкий стук в дверь купе и лай собак.

      – Potni list![1]

      Бывалая путешественница, Вероника, казалось, знала слово «паспорт» на всех языках мира.

      – Ameriški[2], – бросил один из офицеров, светя фонариком, и передал документ напарнику.

      Мисс Бёрч попросили выйти в коридор. Её купе первого класса обыскали вдоль и поперёк. Рылись в вещах, пролистывали книги, обследовали даже туалетные принадлежности. Но настоящий шок она испытала, когда один из пограничников выдавил половину её зубной пасты прямо на пол. Что она могла провозить в этом тюбике? Бриллианты? Её трижды спрашивали, сколько наличных денег она везёт. Трижды сверили её показания с заполненной декларацией. Вероника была уверена, что, найди они хоть один лишний цент, запрятанный в нижнем белье, её без лишних разговоров сняли бы с поезда и посадили в тюрьму для особо опасных преступников.

      В аптеке она достала зеркальце.

      «Дорогая, ну и вид у тебя!»

      И хотя в отражении была всё та же тридцатидвухлетняя Вероника со строгими правильными чертами и прозрачной бледностью кожи, мисс Бёрч недовольно покачала головой. Её волосы жаркого каштанового цвета растрепались и казались в ту минуту совсем тусклыми, словно перенесённый ужас отразился и на них.

      Жалко было новое пальто из верблюжьей шерсти. Оно не очень тёплое для зимы, но так хорошо сидело и вообще…

      Так что же делать? Звать полицию? Приедут ещё двое, ещё злее, чем этот тип…

      Веронику отвлекла монотонная речь за спиной, она вспомнила, где находится, и обернулась. Здесь было немноголюдно – двое молодых людей и продавщица. Один юноша – он был в очках – рассматривал витрину. Другой, повыше ростом, с кудрявой головой, стоял против женщины за прилавком. Кажется, он пытался с ней спорить.

      Его голос звучал тихо, просительно, будто он говорил что-то постыдное. Тем не менее от Вероники не скрылся его чистый британский выговор, несомненно удививший и обрадовавший девушку.

      – Но послушайте. Я нуждаюсь в этом снадобье. Вы обязаны продать его мне. Этот рецепт должен иметь силу во всех цивилизованных странах…

      Худая сухонькая женщина стояла прямо, как австрийский штык, и на все просьбы твердила одно и то же:

      – Zdravnik nima jugoslovanskega priimka[3].

      Вероника кивнула сама себе:

      «Первая вылазка за границу. Вот бедняга».

      Кудрявый юноша сказал чуть громче:

      – Я не понимаю. Пожалуйста, говорите по-английски…

      – Извините, – обратилась к нему американка.

      Её голос вспугнул британца, точно воришку.

      – Эта леди объясняет вам, что вы должны сходить к местному лекарю и заплатить ему, чтобы он выписал вам рецепт.

      – Ja, ja![4] – продавщица довольно тыкала пальцем в сторону мисс Бёрч.

      Молодой человек с отвисшей челюстью долго смотрел на Веронику. На вид ему было лет двадцать. Русые волосы торчали над округлым добрым лицом и тревожными мечущимися глазами. Почти наверняка из хорошей британской семьи – чувствуется воспитание.

      Придя в себя, он закрыл рот и весьма неуверенно, но обиженно заявил:

      – Но

1

Паспорт! (словен.)

2

Американский (словен.).

3

У доктора не югославская фамилия (словен.).

4

Да, да! (словен.)