Солёный лёд. Виктор Конецкий

было посидеть за соседним столиком десять минут, чтобы завалить Пентагон материалом до самой крыши.

      Только Альфонс молчал. Наверное, ему было как-то неудобно сидеть и пить со старшими по званию. А когда человек молчит, не рассказывает о том, как провел свой корабль через Центральную Африку, то такого человека и не замечаешь. И мы как-то позабыли Альфонса. Не хотелось нам расстраиваться, выслушивая рассказ о его очередных неприятностях. Но, в конце концов, совесть заговорила в нас, мы сосредоточились на двух одиноких звездочках Альфонса, и Хобот спросил:

      – Чего не ешь, лошадь? Надо закусывать.

      – Пейте, ребята, не обращайте внимания, – сказал Альфонс бодрым голосом. – А я скоро уйду. Если вы проведете со мной еще полчаса, то или попадете на гауптвахту, или здесь обвалится потолок.

      – Не говори глупостей, – сказал Пашка и подозвал официанта. – Еще пятьсот капель, папаша!

      – Валяй нам все, как на исповеди, младший лейтенант Кобылкин! – сказал я.

      – Да чепуха… Так, знаете… Короче, таракан. Обыкновенный таракан. С усиками, рыжий… Пейте, ребята, не обращайте внимания.

      Но мы отставили рюмки.

      – Я уже старлеем был и… вот… Стреляли по береговым целям главным калибром… Сам сидел за башенным автоматом стрельбы… дал залп по сигналу… накрыл близким перелетом своего флагмана… Понизили в звании… теперь на берегу служу, – скупо, но точно доложил Альфонс.

      – Прямое попадание в своего флагмана? Это же надо уметь! – сказал я.

      – Недаром же Альфонс учился четыре года вместе с нами, – сказал Хобот.

      Мы старались чуткими шутками смягчить тяжелые воспоминания Альфонса.

      – В сигнальное устройство горизонтальной наводки попал таракан, замкнул контакты, и сигнальная лампочка загорелась, когда орудия смотрели не на цель, а на флагмана. Вот и все, ребята. Как таракан заполз в пломбированный блок сигнализации, не знает никто, но кто-то должен отвечать… вот и… Я-то, как вы знаете, ничему не удивляюсь, а флагман удивился, – объяснил Альфонс.

      – Обычное дело, – сказал Пашка. – Все флагманы почему-то удивляются, когда по ним всаживают из главного калибра свои собственные эскадренные миноносцы. Выпьем, ребята.

      – Ударим в бумеранг! – сказал Бок. И все мы улыбнулись, вспомнив училищные времена. Именно это выражение означало когда-то для нас выпивку.

      – Сейчас я уйду, – сказал Альфонс. – А то у вас будут какие-нибудь неприятности.

      – Перестань говорить глупости, – сказали мы в один голос.

      Единственным способом задержать его было попросить о чем-нибудь – подняться опять же на Голгофу за нас.

      Через столик сидела прекрасная женщина со старым и толстым генерал-майором медицинской службы. Всегда, когда видишь молодую женщину с пожилым толстым мужчиной, становится обидно. И сразу замечаешь, как некрасиво он ест, как коротки его пальцы и как жадно он смотрит на денежную мелочь, хотя ест он нормально, пальцы у него не короче ваших, а смотрит он,