Завтрак на Утренней звезде. Евгений Вальс

Карина испугалась и направила камеру обратно. На экране планшета возникла рука, которая пыталась схватить камеру. Испуганной букашкой устройство заметалось по коридору, ударилось о стену и оказалось в огромной ладони.

      – Карина, иди сюда и побыстрей, – сказал в объектив Заман. Он говорил так, словно они были давно знакомы.

      Журналистка встрепенулась, выключила камеру и планшет и направилась к нему. Внутренний голос завопил: беги подальше и расскажи капитану о том, что увидела! Но неудержимое любопытство пересилило голос разума.

      – Надеюсь, ты объяснишь, что происходит. Иначе я закричу! – взволнованно проговорила она, стараясь держаться на расстоянии.

      Заман шагнул к ней навстречу, но Карина выставила перед собой руку:

      – Я предупредила!

      – Объяснение потребует времени, а у нас его почти нет, – Заман остановился и продемонстрировал ладони.

      – Что ты прицепил к стене? Это ведь взрывное устройство. Я видела такие… на Марсе.

      – У тебя хорошая память.

      – Значит, я права!

      – Конечно, права, – с невозмутимым видом согласился Заман и вернул ей камеру. – Взрыв произойдёт через пятнадцать минут.

      – И ты так спокойно об этом говоришь? Кто ты?

      – Ты знаешь ответ.

      В голове Карины кружил вихрь из вариантов – который из них?

      – Чего вы хотите на этот раз? Зачем взрывать корабль?!

      Инопланетянин загадочно улыбнулся:

      – У тебя в правом кармане дыхательный клапан. Успей засунуть его в рот вовремя, и тогда я смогу сказать тебе больше, чем сейчас.

      Карина нащупала в кармане твёрдый предмет, напоминающий по форме косточку от персика.

      – Но ты хочешь взорвать корабль!

      – Все останутся живы, если сделаешь, как я прошу.

      – Почему я должна тебе верить?

      – Не должна… – Он подошёл ближе, заглянул в настороженные глаза. – Но веришь…

      Заман коснулся пряди её медных волос, румяной щеки, краешка губ. Тёплые и сильные пальцы излучали притягательную силу. Паникующий голос разума окончательно умолк. Ни малейшего сопротивления, сомнений, даже вопросы мгновенно исчезли.