Жизнь начерно. Алена Даль

Сколько сил я в неё вложила, сколько труда, заботы. А она, неблагодарная…

      – Но это всего лишь скрипка. Кому она нужна? Найдётся!

      – Что за чушь вы несёте! – нервно рассмеялась Белла. – Всего лишь скрипка, говорите? Да эта скрипка… она стоит… Если Таньку не ругать, она и голову свою потеряет! – женщина решительно затянула пояс халата. – Вот что: отправляйтесь-ка вы лучше домой, Зинаида Николаевна! Как-нибудь сама разберусь, как свою дочь воспитывать. Без вашей помощи. Вы своё уже отвоспитывали!

      Она схватила бабу Зину за пальто и, не дав опомниться, выставила за дверь.

      Таня стояла возле окна, грызла ногти и зверем косилась на мать. Глаза её сухо блестели.

      – Зачем ты бабу Зину прогнала?

      – Тебя не спросила!

      – Она хорошая.

      – Да у тебя все хорошие, только я плохая! – взвизгнула мама. – Вот умру – поймёшь тогда: кто хороший, кто плохой, – она упала в кресло и прикрыла глаза.

      – Не надо, мамочка, – Таня затряслась в беззвучных рыданиях. – Не умирай! Я найду скрипку!

      – Да где ты её теперь найдёшь, дура? Её кто-нибудь умный уже нашёл. А тебе отец пусть в комиссионке дрова покупает – будешь на них пиликать!

      – Я всё равно на «отлично» год закончу. Обещаю! – не сдавалась Таня, глотая слёзы. – И «Полонез Огинского» разучу!

      – Учи, – равнодушно ответила мама и ушла на кухню.

      Таню тряхнуло, потом ещё раз. Ноги подкосились, и она упала на пол. Закричала, забилась, заплакала, замолотила руками. Её боль была так нестерпима, что девочка не могла дышать. Воздух входил и выходил из неё только с криком. Только сбитые до крови костяшки пальцев помогали переносить муку. Баба Зина ушла. Если б папа был дома, он бы обнял её и увёл в другую комнату. Он сказал бы, что всё пройдёт, всё наладится, и необязательно играть на скрипке, чтобы тебя любили. Но его не было рядом.

      Мама вбежала в комнату с перекошенным лицом. В руках она держала стакан воды и какие-то таблетки.

      – На, выпей! – протянула она лекарство, но Таня отбросила её руку. – Ах, ты так?!

      Мама налегла на дочь всем телом, обхватила рукой её голову, и стала одну за другой запихивать сквозь сомкнутые зубы жёлтые горошины. Дочь брыкалась, но мать была сильнее. Женщина заливала воду в рот дочери. Вода текла по шее и капала на ковёр. Дочь хрипела и рвалась. Но таблетки сделали своё дело, и вскоре истерика утихла. Таня обмякла и сидела, привалившись к маминому плечу, всхлипывая и вздрагивая всем телом.

      – Всё, всё, всё, – повторяла мама, думая о том, что нужно бы показать дочь хорошему психиатру. А девочка нежилась в лучах этой случайной, недолговечной близости.

      Наутро пришла бабушка Зина. В руках она держала Танину скрипку.

      – Вот, скрипочка твоя нашлась, целёхонькая, – она протянула её внучке, – как я и думала, в уголке забытых вещей стояла.

      Мама выхватила футляр, щёлкнула застёжками и заглянула внутрь – всё цело, даже канифоль на месте.

      – Вовремя, – заметила удовлетворённо, – ей к специальности как раз нужно готовиться. Ну, говори,