Куда кого посеяла жизнь. Том III. Воспоминания. Василий Гурковский

по улице – китаец метров за пятьдесят начинает ему кланяться и беспрерывно повторять: «Капитана, здласти» – их так японцы приучили за время оккупации. Ну, а наши – как наши, подойдут, похлопают по плечу: «Перестань кланяться, мы же с тобой братья». Китайцы это очень быстро усвоили: «Ага, раз мы – братья, то я старший брат», – и многие начали, извините, плевать в нашу сторону.

      – Это, кстати, классическое отношение к русской армии в любой стране, куда она входила, потеряв часто сотни и тысячи своих ребят. Пока бьет – уважают. Как поймут твою доброту, начинают плевать и обзывать оккупантом Видно, судьба у нас такая – и раньше, и сегодня.

      Итак, китаец в Темире. Это еще конец шестидесятых. Нигде официально не работающий, ничем особо не отличавшийся, он довольно сильно означил свое существование в этом городе. Его знали все. И взрослые, и дети. Главная сфера деятельности – торговля спиртным. Ни много, ни мало. Днем он заготавливал спиртное. Это делалось просто. «Арендовал» у соседа-чеха ишака с небольшой повозкой, ехал на склад горторга и покупал там ежедневно два ящика водки и ящик вина. Это была проверенная им и временем необходимая норма потребления любителей выпить по ночам. Магазины закрывались в 9 часов вечера, и тогда наступало время «Пиня», так звали китайца.

      Такса была простой – с 9 вечера до полуночи бутылка московской водки по 2 руб. 87 копеек продавалась за 3.50, а с полуночи и до открытия магазинов – за 5 рублей. Никому никаких льгот не было, кроме милиционеров, дежуривших ночью в РОВД. Им продавали всю ночь по 3 рубля за бутылку.

      Я в то время учился там, в сельхозтехникуме и жил на квартире – как раз у соседа-чеха, у которого Пинь ежедневно арендовал ишака. Часто он приходил к нам, и мы беседовали на разные темы. Что меня в нем поражало, так это постоянный поиск новых методов привлечения клиентов и зарабатывания денег.

      Он закупил шахматы, шашки, домино, карты, ставил на стол примитивную закуску – огурцы соленые, лук, хлеб и постепенно превратил свой дом в своеобразный мужской клуб. Одни играют в шахматы, проиграл – ставь бутылку, а бутылка рядом, 5 рублей. Другие «режутся» в карты, третьи в домино и т. д. И все играют на водку. Проиграют – давай реванш.

      Кто бы ни проиграл, Пинь всегда в выигрыше. Постепенно значительная часть мужского населения города Темира зачастила к Пиню. Многие прямо с работы шли к нему и до глубокой ночи, а то и до утра оставались в «клубе».

      В одну из зим «заседания» у Пиня приняли такой масштаб, что вызвали бурю негодования у жен «игроков». Потекли женские делегации в горкомы и обкомы с требованиями остановить разошедшегося китайца. Власти, несмотря на активную защиту Пиня всем мужским населением Темира, сделали ему серьезное внушение, и «клуб» он прикрыл. Но ночная торговля спиртным осталась. Посчитав, что это дело добровольное – торговля ночью по повышенным ценам, а также, что такой вид услуг устраивает население, власти закрыли на него глаза.

      А Пинь, по его же словам, зарабатывающий еженощно до 50 рублей (в те времена это большие деньги),