Хорошие парни не пьют коктейли. Глеб Андреевич Васильев

родную школку кажись вспомнил, недотыкомка. Это у вас кромешная бессовестная людоедская ложь – новая более лучшая правда. Это вы рабы, лижущие задницы своим хозяевам, а когда вам разрешают на пять минут язык из ануса вытащить – кричите про свою великую свободу. Это вы на словах сплошь благородные защитники и бескорыстные освободители, а на самом деле маньяки серийные и мародеры тухлые.

      – Если вы сами такие беленькие, пушистенькие с голубенькими глазёнками-блюдцами, то чего это вы на нас напали так по-скотски подленько, а?

      – Тю! Мы на вас напали? Я, конечно, знал, что у вас всех вместо мозгов шмонька хлюпающая, но чтоб настолько в показаниях путаться – это даже для дряблой шмоньки зашкварно. Постарайся запомнить простой исторический факт – это вы, ублюдины, на нас напали.

      – Ага, щас, как же. Нахрен вы нам такие утырки сдались, чтобы на вас нападать? Мы от вас обороняемся, да и то нежно, а могли бы одним плевком унасекомить.

      – Да вы настолько удолбанные все, что даже не отдупляете, что делаете. На нас нападаете, а сами в своих галлюцинациях видите, как по райскому саду с ангелочками под ручку гуляете. Да только хрен вам, а не рай, в рай только людей пускают, а вы – нелюди!

      – Ишь как задорно нелюдь тут про людей заливает. Слышь, зверёныш, ты в зеркало как-нибудь глянь – много нового про себя узнаешь.

      – Сам-то ты в зеркало, ясен пень, ни разу не смотрелся – ни одно зеркало вида твоего обезьяньего рыла не выдержит, треснет и на говно разлетится.

      – Тявкай-тявкай, собачонок, скоро на мыловарню отправишься вместе со всеми своими.

      – О, смотри-ка, вонючка слово новое выучил – мыло. Вот это да, вот это прогресс. Вы же все зад лопухом подтираете, а мыться так и не научились, потому как в каменном веке до сих пор обитаете.

      – А вы специально в дерьме валяетесь, потому как дерьмо к дерьму тянется.

      – Прошу прощения, что вмешиваюсь, – сказал я. – Но если вы говорите одно и то же, может быть, вы не противники?

      – То есть как, не противники? – наморщил лоб молодой человек, выглядывающий из-за дерева.

      – Я имею в виду, что вы оба сражаетесь на одной стороне, не друг с другом, а с кем-то другим. С теми врагами, которые коварно напали на вас, на вашу общую страну, – предположил я.

      – Ну ты псих, иначе и не скажешь. Только сумасшедший может решить, будто у меня с той мразью за деревом может быть что-то общее, тем более – целая страна! – рыкнул молодой человек, прячущийся за моей спиной.

      – Точно, натурально умалишенный. Такого стоит только из жалости и милосердия пристрелить, чтоб не мучился болезный, – сказал молодой человек из-за дерева.

      – Давай, стреляй. Это как раз в вашем духе – беззащитных, сирых да убогих убивать.

      – А в вашем духе трусливо прятаться за спинами инвалидов, стариков, женщин и детей.

      – Да ты даже из укрытия выстрелить ссышь.

      – Да ты сам ссышь.

      – Не ссу!

      – Ссышь!

      – Сам ссышь!

      – Спорим?!

      – Спорим!

      – На счет три!

      – Раз!

      – Два!

      Вместо