Черные орхидеи (сборник). Рекс Стаут

Пробегая мимо таблички «Ракер и Дилл», я послал ей воздушный поцелуй.

      Наконец я вновь попал в основное помещение. Там стало еще теснее, чем полчаса назад, когда мы шли с Вульфом. Пробрался прямо к импровизированной сцене, огороженной веревками. Эта часть выставки представляла собой громадный зал с островками экспозиций.

      Протиснувшись между двумя зеваками, ожидавшими начала представления, я расположился рядом с низеньким служителем. Он стоял возле веревок, хмурясь на всю эту зелень.

      – Хелло, Пит, – поздоровался я.

      Он кивнул.

      Я познакомился с Питом во вторник. Он мне не понравился. Очень даже не понравился. Тусклый взгляд и унылый нос придавали ему вид необщительного человека. Но он был гостеприимен и позволял мне чувствовать себя как дома.

      – Ваши пионы симпатично выглядят, – сказал я, чтобы что-то сказать.

      Слева от меня кто-то захихикал и сделал замечание, для моих ушей не предназначенное, но у меня хороший слух. Я строго посмотрел на хихикавших.

      – Да, мэм, пионы, – сказал я. – Вы знаете, что такое цимбидия миранда? Нет? Я знал их еще в ту пору, когда не дорос до коленок моего дедушки. А вы знаете, что такое фальнопсис?

      – Нет, не знаю, но уверена, что вот это – рододендроны. Пионы! Пошли, Алиса!

      Я посмотрел, как они возмущенно удалялись, затем повернулся к Питу:

      – Простите, что выставил ваших посетительниц, но не их дело, если я предпочитаю называть данные растения пионами. Что вы там разглядываете? Ищете признаки пожелтения Курума?

      Он дернул головой в мою сторону:

      – С чего вы взяли про пожелтение? – Он уставился на меня своими тусклыми глазами.

      – Просто так. К слову пришлось. Я слышал, как Дилл рассказывал, что его экспозиция заражена. Интересно, распространяется ли это на людей? И нечего смотреть на меня так. Я этой штукой не болею.

      Его левый глаз закрылся, а правый продолжал смотреть.

      – Когда это Дилл говорил?

      – Да вот только что.

      – Так. Я подозревал. – Он выпрямился, насколько ему позволял рост, и стал оглядываться по сторонам.

      – Вы видели моего хозяина, мистера Апдерграфа?

      – Нет, я только что пришел.

      Пит ринулся с места, и я отправился следом. Но садовник свернул налево, а я пошел направо, миновал розарий и еще пару экспозиций и оказался у «Ракера и Дилла».

      Толпа все прибывала. Было только четверть четвертого. Раньше чем через сорок пять минут они не станут вопить и наседать на веревки. Тогда Гарри приляжет отдохнуть, а Энн снимет туфли и чулки и опустит в воду ноги, равных которым, определенно, еще никогда не демонстрировалось на выставке цветов. Я занял позицию позади двух не слишком высоких дам. Сейчас Гарри что-то мастерил, а Энн вязала. То, над чем она трудилась, вряд ли могло мне пригодиться, но я интересовался не продукцией.

      Она вязала, сидя на траве, будто на целые мили вокруг не было ни души. Как актер Гарри и в подметки ей не годился. Он не смотрел на зрителей и уж конечно молчал, потому что задумана была пантомима, но движения