Изгнанный из стаи. Катя Лоренц

тайному входу, про существование которого отец не то забыл, не то подумал, что не осмелюсь ослушаться. Скорее второе.

      Миновав сборище гостей, быстрым шагом направляюсь к парковке, к своей ласточке, ругая себя, что не подумала собрать вещи для побега. Так и осталось в этом дурацком платье. Возле моей машины засада, стоит охранник отца. До меня долетают фразы: «Здесь она. Не могла уйти далеко. Обыскать все поместье.»

      Хватились. Прячусь за деревом, чувствую как окружают со всех сторон. Во рту сухость, сердце колотится быстрее. Безумным взглядом загнанного в ловушку зайца, смотрю на лес, снимаю туфли, бегу к нему.

      Ноги путаются в кружевном подоле, пятки больно стучат по твердой земле, в легкие словно кипятка налили. Не оставляет ощущение, что вот-вот меня поймают и сделают безвольное чучело. Марионетку. Пусть только попробуют! Я буду отбиваться до последнего, не пойду за предателя замуж.

      Слышу шаги за спиной, чувствую погоню, поворачиваю голову, спотыкаюсь о длинный подол и качусь кубарем по кочкам прямиком в кусты. Боль от падения ничто по сравнению с острыми колючками. Сжимая зубы, пытаюсь вырваться на свободу. Волосы путаются в ветках, платье трещит от попыток встать, все тело саднит от царапин и ушибов. Я дергаюсь сильнее, пытаясь вырваться из плена, но все усилия тщетны. Ветки терновника крепко держат в плену. Устало опускаю голову. Только со мной могло такое случиться.

      Вверху, между тонкими ветками, покрытыми белыми цветами и шипами, голубое небо, яркие лучи солнца загораживает темный силуэт мужчины. Сардор.

      – С ума сошла? Куда ты так сиганула? – он все в тех же джинсах, голый по пояс, возвышается на холме.

      – А, это ты?

      – А ты кого ждала? – церберов отца.

      – Помоги, пожалуйста, – тяну к нему руки. Он спускается, придерживаясь за выступающие корни, идет ко мне ломая ветки. На голом торсе появляются кровавые царапины.

      – Сейчас, – кромсает ветки, не обращая внимания на то, что с пальцев сочится кровь. Сардор подхватывает меня под подмышки и раздается финальный треск ткани. Платье рвется по пояс. Нижняя половина платья так и остается в плену у дикого растения. Поднимаемся. Он ставит меня на землю, стараюсь закрыть кружевное белье и чулки ошмётками фаты.

      – Мое платье, – краснею под его взглядом. Думаю, что он будет пялиться. Но Сардор смотрит мне в глаза. Убирает ветки из волос и осматривает раны.

      – Вся в царапинах, – голос пропитан жалостью.

      – Ты тоже, – отмахивается.

      – Что случилось? Куда ты так бежала? А как же свадьба? – кусаю губы, сдерживая слезы. Сейчас, конечно же, хочет услышать, что был прав и Лейс подлая скотина. Но его предательство меня так не ранило, как то, что сделал отец. И тут он попал в точку. Лейс для меня ничего не значит. Горячие слезы катятся по щекам.

      – Ну тише, братец Кролик. Терновый куст позади, – он стирает размазанный макияж, осторожно проводя по щеке подушечкой большого пальца.

      – Я сбежала.

      – Я понял, – кончики губ дергаются вверх.

      – Лейс меня предал. А папа… – признаться в предательстве самого близкого человека очень сложно.

      – Что