Все оттенки черного. Кирилл Берендеев

для внучки. А «Куклу» эту для Федора Дмитриевича, он читать любит.

      Танька вздохнула и отправилась за свой стол собирать сумку.

      Велосипед у Таньки был добротный, мужской, с крепкой рамой и надежным багажником. Не то, что женский, на котором приезжала на работу Зина. Только и красоты, что радужная сетка на заднем колесе, а так ни рамы, ни багажника. Почту на таком не повезешь!

      Танька ехала по деревенской улице. Она начинала с дальних деревень и лишь потом прибывала в свою. Стояли сушь и жара. Деревни, как будто вымерли – молодые на работе, пожилые возились на своих огородах, а ребятишки убежали на речку, и оттуда со стороны купальни доносились их веселые крики и визг.

      Даже собаки ленились лаять, только Жучка Шлыковых заливалась лаем, грозя вцепиться зубами в край Танькиного платья.

      – Тю, брысь отсюда, оглашенная! – закричала почтальонша. – Ириш, держи ты Жучку-то, а то газету не получишь.

      Старая баба Ириша то ли не услышала, то ли поленилась выйти: вместо нее выскочила Лялька, младшая внучка.

      Лялька рано осталась круглой сиротой: родители уехали на север за длинным рублем, да и сгинули оба в какой-то аварии. К семи годам Лялька, оставшаяся с бабкой и теткой, стала совершенно самостоятельной. Теткина загруженность на работе и бабкина немочь способствовали тому, что девочка стала вести хозяйство. На старших внуков нечего было рассчитывать: во-первых, мальчишки не слишком утруждали себя уборкой и мытьем посуды; во-вторых, они и в каникулы подрабатывали в колхозе.

      Лялька легко прогнала Жучку, поздоровалась с Танькой и взяла газету.

      – Чего ж ты купаться не пошла? Вона ребятишки ваши как кричат! – спросила Танька.

      – Да некогда, тетя Тань. Бабушка масло взбивает в кринке, а я картошку чищу. Да она все ругается, что много срезаю.

      – Картошка-то прошлогодняя или уже подкапывали?

      – Да прошлогодняя. Есть еще в погребе.

      Лялька говорила деловито, и почтальонше казалось, что она беседует не с семилеткой, а со взрослой крестьянкой.

      Внезапно личико девочки озарилось улыбкой.

      – Ой, тетя Таня, погодите! Что я Вам сейчас покажу! – воскликнула она и стрелой помчалась на веранду.

      Через минуту она вернулась, держа в руках коробку карандашей, и протянула Татьяне.

      – Видите, какие хорошие карандаши, сколько цветов! И два розовых, и даже белый! Я и прочитать могу – карандаши называются «Искусство», а вот что такое «Сакко» и «Ванцетти»?

      Лялькино восхищение карандашами заглушало даже смущение от незнания, кто такие эти Сакко и Ванцетти.

      Впрочем, Танька и сама не знала.

      – Да революционеры какие-нибудь, – сказала она. – А откуда у тебя, Лялечка, такие карандаши?

      – Да тетя Нина Нюшкина привезла из Москвы.

      – Из Москвы? – оживилась Таня, – Мы же с ней учились в одном классе.

      Она попрощалась с Лялькой и повернула велосипед в сторону дома Нюшки.

      Наскоро раздав газеты, Танька добралась до знакомого двора и уже на крыльце