Все оттенки черного. Кирилл Берендеев

произошло?

      Разгадку подсказал выкатившийся из кармана мертвой женщины пузырек. «Экстракт белладонны», прочитал Мефисто на этикетке, «Осторожно, яд!». Его вдруг обожгла догадка – кто-то из них подлил яд в чашку сопернице? А может быть, обе, одновременно? Как бы то ни было, финал однозначен – Мэри-Мадлен не оставила себе ни единого шанса. Какая нелепость!

      Мысль о том, как все это глупо и неправильно, не отпускала Мефисто все время, пока он рыл яму во дворе, переносил тело, закапывал, ровнял, утрамбовывал. Но эта мысль плавно перетекла в практическую плоскость – что же ему делать дальше? Прежде всего нужно снова примерить одежду Мадлен, вспомнить ее манеры и голос. Хорошо, что на улицу она всегда надевала шляпку и бесформенный балахон. Затем найти документы, чтобы скопировать подпись, это он умел делать почти безупречно. Далее, завтра вечером нужно будет надеть собственный дорожный плащ, взять саквояж и отправиться на станцию, обязательно попав на глаза соседям. Вернуться в темноте и с нового дня начать жить под именем Мэри-Мадлен Делейн. Да, еще нужно обязательно купить пару розовых кустов, чтобы свежий холмик не привлекал лишнего внимания.

      Мефисто вздохнул. План был хорош, но, к сожалению, годен лишь на время. Не собирается же он остаток жизни провести за глухим забором в образе сумасшедшей? Нужна новая личность с чистыми документами, мужская, примерно его возраста. Что там Мэри-Мадлен говорила про объявление? «Сдам комнату с полным пансионом квартиранту без вредных привычек…»

      Алла Кречмер. В Москву!

      60-е годы.

      – А почему бы нам с тобой не поехать в Москву? – спросила Танька мужа Володю.

      Тот, отработав целый день на тракторе, не был расположен фантазировать, но тем не менее пробормотал:

      – Чего вдруг?

      – Как чего? – воскликнула Танька, – Столицу посмотреть. А то поем песни про «дорогую мою столицу» и «звезды кремлевские», а в Москве и не были.

      Володя подумал, что он прекрасно проживет и без путешествий, но спорить с женой не решился.

      – И чего ей не хватает? Избу новую поставил, пятистенок. Полы крашеные, скоблить не надо. Корова дойная, поросенок, угодья. Мамане колхозную пенсию дали, двенадцать рублей.– размышлял он.– С его заработком на тракторе, да Танькиной зарплатой почтальона они в деревне считались чуть ли не богачами.

      – Тань, билеты дорогие до Москвы, – Володя знал, что цена для Татьяны, ежедневно объезжающей на велосипеде пять деревень с тяжелой сумкой, имеет значение.

      – Деньги-то тяжело достаются, – добавил он.

      Танька замолчала и принялась собирать ужин. Радиоточка бубнила про виды на урожай, и это было так знакомо, что уже надоело.

      За окнами послышался шум проходящего поезда: дом Васильевых стоял неподалеку от старого, разбомбленного в войну вокзала, поэтому Володя и свекровь определяли время по поездам.

      – Девятичасовой,