Игра герцога. Вестовые хаоса. Сергей Владимирович Доровских

прошлом она предназначалась для званых ужинов и других вечерних увеселений, но теперь рядами стояли грубо сколоченные некрашеные парты, а на стене висела чёрная доска. Когда все уселись, Антон Силуанович по обыкновению прошёлся из угла в угол, сложив руки на спиной и, собравшись с мыслями, стал рассказывать. Начать занятия решил с истории, говорил о Петровских реформах и их значении для страны, о необходимости постоянных перемен, о том, к чему ведут застой, закостенелость, запущенность:

      – Множество таких вот слов, начинающихся на «за», приводят к тому, что великая страна наша отстаёт, и потому надо учиться, чтобы преодолеть это. Если вы думаете, что ваш день завтрашний зависит от высоких господ, что живут в столицах, то нет. От вас он только и зависит, – свои революционные мысли он старался донести как можно более иносказательно. Чтобы никто из слушателей не вздумал доложить исправнику в город, будто он проповедует лихое вольнодумство.

      Местные власти и так смотрели на него искоса, и не трогали только потому, что побаивались его старшего брата. Тот хоть и недолюбливал и посмеивался над обнищавшим родственником, но вряд ли уж хотел, чтобы тот пострадал. Да и на него тень упадёт. Хотя не раз во время их редких личных встреч и так, и эдак просил братца прекратить занятия. Больше ввиду их бессмыслия. Зачем учить тех, чьи предки из рода в род землю пахали и спину гнули, и их роды наперёд ещё сто веков в этих глухих краях этим же и будут обречены заниматься?

      Антон Силуанович применял новую методику в обучении: на его занятиях каждый мог в любую минуту говорить, спрашивать, если только по делу, и это помогало усвоению предмета. Поэтому, когда закряхтел на самой дальней парте старик Вихранок, он остановил рассказ:

      – Вы что-то хотели сказать, Яким Иванович?

      – Да так, ваше сиятельство, – он поправил длинную бороду, которая лежала на парте. – Вот вы, значится, про Петровские времена хорошо так сказываете, а ведь при Петре-батюшке у нас как раз золото искать пытались.

      – Это хорошо, говорите, – Антон Силуанович подошёл к нему. – Я думаю, что в будущем непременно будет отдельный, выделенный, так скажем, раздел в истории, посвящённый не всеобщему прошлому, а местному. Не только губерноскому, но даже уездному. Кто знает, может быть, кто-то из тех, кто сейчас сидит за партами, потом об этом расскажет на бумаге.

      – Да можно было бы, особливо если нас, стариков, порасспросить. А то ведь мы уйдём все на красную горку-то, да большинство уже и на ней давно собрались, и обсказать, выходит, некому уж станет. Стало быть, при Петре-батюшке приезжал в наши края некий барин, высокого-превысокого чину, вроде бы как цельный герцог даже. Ведением этих приисков и занимался. Поговаривают, что золотишко-то он нашёл, и много-много. Токмо чёрный он был, этот герцог, от самого лукавого к нам запослан. И, прежде чем отбыл в неведомые края, то золотишко-то и заколдовал, дабы никому неповадно было на него