Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы. Олег Черенин

№ 3 не обнаружили. В служебном кабинете самого майора Жихоня на его пустом столе одиноко лежала его визитная карточка как указатель на то, что поиски немцев бесперспективны и ни к чему не приведут[113].

      Как представляется, Жихонь, будучи опытным и хорошо информированным разведчиком, заблаговременно мог подготовиться к эвакуации своей экспозитуры. Тогда возникает вопрос: какие документы Жихоня были захвачены немцами в форте Легионов? В этой связи высказываются версии, что обнаруженные материалы не являлись оригиналами оперативной документации, а были рабочими копиями, контроль за которыми Жихонем и другими ответственными сотрудниками разведки был утрачен в условиях неразберихи боевых действий.

      Скорее всего, текущие агентурные дела (не архивные), идентифицирующие источники польской разведки, в захваченной немцами части архива, по большей части, отсутствовали. Косвенным подтверждением такой версии является, например, тот факт, что ценнейшая агентурная группа Тышевской и четы Бруцких была арестована немцами только в середине декабря 1939 года, то есть через три месяца после захвата польских архивов. Как представляется, немецкие специалисты, исследовавшие их, знали, что следует искать в первую очередь, во вторую и т. д. Несмотря на кажущийся, на первый взгляд, большой объем трофейной документации (шесть вагонов), их первичная обработка, включавшая в себя сортировку агентурных, информационных, финансовых и других дел, не заняла бы три месяца. Но это время вполне могло быть затрачено на исследование информационной и отчетной документации, в которой установочные данные (фамилии, места жительства, работы) на агентуру отсутствовали.

      Можно, конечно, делать скидку на то, что немцам пришлось затратить какое-то время на первичную обработку захваченной документации. Но если бы им попались в руки агентурные дела группы Тышевской, аресты произошли бы гораздо раньше.

      Еще до нападения Германии на Польшу началась настоящая охота на кадровых офицеров польских спецслужб как возможных источников информации о деятельности польской разведки на территории Рейха. Не прекращалась она и с началом боевых действий.

      Еще до 1 сентября 1939 года был арестован сотрудник плацувки в Липске поручик Мечислав Рай, позже погибший при невыясненных обстоятельствах.

      В Восточной Пруссии было арестовано четыре сотрудника разведки, не успевших покинуть ее территорию до начала войны. Один из них, начальник консульской плацувки в Кёнигсберге майор Шулер, зная, что человеческие возможности противостоять пыткам небезграничны и чтобы сохранить жизнь своим агентам, в тюремной камере кёнигсбергского полицайпрезидиума покончил жизнь самоубийством. Ротмистр Еловецкий, работавший в г. Эльке, также погиб в застенках гестапо. Судьбы еще двух офицеров разведки в Восточной Пруссии остались неизвестны[114].

      Сотрудник

113

Ibid. S. 30.

114

Ibid. S. 68.