Хранители. Часть 1. Воплощённые элементали. Мира Кьярр

только трав, которые сразу начинали нежно перешёптываться, и приносил им известия из большого мира. Здесь не росли цветы, но, дополняя ландшафт, по краю озера невзрачными тонкими стволами стояло несколько чахлых деревьев. И только небольшой домик грязным пятном проступал на акварельном полотне этой чарующей, сотворённой кистью природы, картины.

      Миприя, свесив ноги в молочные воды, сидела у озера, слушая его чистые хрустальные всплески, которые, как ей казалось, были окрашены в очень глубокую печаль, и одновременно наблюдала за горными козами, что пришли полакомиться сочной травкой. Время от времени животные довольно блеяли и радостно скакали, отбивая смешную чечётку. Малыши жались к матерям, впитывая сладкое молоко и чувствуя нежность биения их сердец, а Миприя при взгляде на них возвращалась мыслями к своей уже навсегда потерянной матери.

      Прошло более месяца с тех пор, когда она видела её в последний раз. Жизнь без матери была странной и непривычной. Просыпаться каждое утро и не слышать её голоса, есть пищу приготовленную не её руками, ощущать запахи не их родного дома… Миприя скучала по всему, что было: по пучкам трав, что неизменно висели над головой, по любимой кошке, по шумному городу, где живёт разношёрстный народ, по лесу и цветочным полям по ту сторону реки, по едва начавшейся учёбе и даже по запаху гниения топи, и, конечно же, по Резагде. Где она теперь и всё ли у неё хорошо? Что сотворили с ней чернослужники, о которых рассказала ей бабушка? И жива ли она вообще? Конечно, Эралькса неоднократно спрашивала у рун, и они неизменно отвечали, что жива, но почему-то так и не сказали, где Резагда находится. Каждый раз руны покрывали ответ завесой тайны, которую даже ворожея не могла разгадать.

      Пришла Эралькса и, сев рядом с Миприей, устремила взор вдаль.

      – Я испекла хлеб и заварила травы, – будто обращаясь к природе, сказала женщина. – Ты голодна?

      Девочка кивнула. Опять хлеб. Хлеб, приготовленный не матерью… Эралькса умела только печь пироги да хлеба, но всё получалось необыкновенно жёстким и подгорелым. Ещё она делала отвары, настои, пиво и вино. Пиво Эралькса любила и за прошедший месяц, который они жили на Облачной Горе, наготовила его настолько много, что стойким запахом этого напитка теперь был пропитан не только дом, но даже сама Миприя.

      – Может, хватит грустить? – спросила женщина. – Мне не нравится, что за этот месяц ты ни разу не улыбнулась.

      – Как я могу улыбаться, не зная, как сейчас живётся моей маме? – вопросом на вопрос тихо ответила Миприя.

      – Даже если не знаешь, каково ей сейчас, думаю, она бы хотела, чтобы ты продолжала улыбаться, – недовольно отчеканила Эралькса. – Тебе ведь известен характер и жизненные принципы Резагды. Жизнь научила её жестоким способом, что вопреки всему, нужно уметь радоваться каждому подаренному богом дню.

      Её голос звучал жёстко и раздосадовано. Она тоже скучала по дочери и, как всякая мать, бесконечно переживала,