Под опекой. Роксана Найденова

ящика – все казалось необыкновенно прекрасным, во всем светилась жизнь. И только она, несчастная, лишена этого сияния. Люди сторонились Тани, ощущая за версту ее отчаяние.

      Дома приговоренную встречал Широков. Крапивина с трудом подняла на него глаза.

      – Хорошо, что вернулась пораньше. А то, думал, ты пропустишь обеденное время, – Владимир прошел в кухню.

      Девочка разулась и заглянула к нему в кабинет. На столе торжествовал рабочий хаос, между листами очередной рукописи Крапивина еле заметила свою тетрадку. Она выглядела такой беззащитной и неконкурентоспособной среди дутых, напыщенных стопок неведомых шедевров. Прямо как юниор в одном забеге с профессионалами.

      Зачем-то приподнявшись на мыски, Таня осторожно приблизилась к рабочему столу и взяла свой «дневник». Он был заложен самодельной закладкой – свернутым в несколько раз листом А4, испещренным мелким строгим шрифтом Times New Roman с единичным интервалом. Девочка вытащила закладку, она чуть распахнулась, обнажив верхнюю строчку: «Жена его не понимала». Очередные жалобы. Таня сама получала удовольствие от жалоб и нытья и потому особо остро презирала этот недостаток в окружающих. Других людей можно безболезненно для своего самолюбия бичевать за собственные грехи.

      Закладка покоилась на том месте, где кончались записи – значит, Широков прочел все. Девочка вдохнула побольше воздуха, несмотря на будничный тон Владимира, Крапивина ждала скорой бури.

      – Иди за стол, пока не остыло, – возник в дверях Широков. Таня печально на него посмотрела:

      – Я не хочу есть. Ты прочел? – все, что она могла из себя выдавить.

      – Да, прочел. Но написал я тебе, если честно, за тем, чтоб ты поскорее возвращалась. Обещали дождь. Перед грозой всегда печет.

      – На самом деле это не правда, – выдохнула девочка, поглядывая на тетрадку. Но что не правда? Если Таня уже успела додуматься до подобного, то она уже совершила описываемые поступки мысленно. Но следует ли наказывать за неправильные мысли? И тем более – фантазии?

      – Я очень разочарован, Кроха, – перенял ее грустный тон Широков.

      – Я знаю.

      – Прости, Кроха, но мне придется это сказать: ты просто зациклилась на рекламных обложках. – Крапивина вздрогнула, она ожидала грома и молнии, а ее подняли на смех. – Да, да, – покачал головой Широков, усаживаясь перед ней на рабочее кресло. – С этим нужно что-то делать.

      – Значит, ты не поверил, что все это было на самом деле? Что я назначаю свидания Нилу, и что он встречается со мной втайне от своей жены? – удивление на время прогнало застенчивость. Тане сейчас бы обрадоваться – катастрофа миновала, но она обиделась. Девочка верила, что способна достоверно вообразить, прочувствовать и передать запретные страсти. Широков чуть не прыснул:

      – Нил изменяет Светлане? Они же в браке.

      – Теоретически Нил мог бы…

      – С тобой? – Широков подчеркнуто скрывал улыбку. Таня помрачнела. – Я прожил чуть больше