Пятиозерье. Виктор Точинов

что поставками по ленд-лизу занималась. Влюбилась в нашего офицера, ну и… Вот и весь секрет.

      – Я читал, что в те годы такая любовь добром не кончалась.

      – И здесь не кончилась, – помрачнел Леша. – Светин дед за связь с иностранкой загремел в лагеря, да так и не вернулся. Но Сару Поллак не тронули. В пропагандистских целях. То есть, значит… – Леша замялся, вспомнив вдруг, что говорит не со взрослым, но с мальчиком лет двенадцати-тринадцати.

      – Я знаю, что это значит. – Тамерлан неожиданно поднялся. – Сюда идут. Женщина. Пойду, не буду вам мешать. До свидания.

      – Да ты не ме… – начал было Леша, никаких женских шагов не услышавший.

      Но мальчик уже выскользнул за дверь. Через секунду-другую в коридоре действительно зацокали, приближаясь, женские каблучки.

      Кто бы это мог быть? – подумал Закревский. Наши-то дамы все больше в кроссовках да шлепанцах, туфли днем редко носят…

      Глава 7

      05 августа, 14:45, ДОЛ “Варяг”, комната физрука Закревского.

      – К тебе можно? – спросила предсказанная Тамерланом женщина.

      Это оказалась Киса, она же Алина, – вожатая четвертого отряда. Леша взглянул на нее удивленно – принаряжена, туфельки на высоком каблуке, макияж… На сегодняшнюю дискотеку собралась? Так вроде рановато…

      – Привет, проходи, – улыбнулся он. – Присаживайся. Чаю хочешь?

      Над этим вроде простым вопросом Киса задумалась – и не ответила. Окинула взглядом раскрытый чемодан, выложенную на койку форму…

      – На войну собрался? – В совещании у Горлового Алина не участвовала и про “Зарницу” еще не знала.

      Леша подумал, что разговор начинает почти дословно повторять закончившийся только что, – с мальчиком Тамерланом. И ответил по-другому:

      – Ага. Наше дело солдатское. Получен приказ – после огневой подготовки занять “Бригантину”, подавить узлы сопротивления противника, произвести жесткую зачистку… А ихнего начлага Боровского взять живым и доставить в расположение части.

      Киса посмотрела на него не то чтобы обиженно, – но как будто ждала чего-то другого. И он добавил серьезно:

      – Игра будет, “Зарница”. Между нашими лагерями. Ты, наверное, такой и не помнишь, не застала…

      Он подумал, что опять, пожалуй, сказал не то. Алине не нравилось, когда он в разговоре подчеркивал ее молодость. А себя, Свету, Ленку, даже Пробиркина, – относил к другому поколению.

      Киса осторожно прикоснулась к серебряному кресту. Спросила:

      – Еще не наигрался? – Прозвучало это резковато.

      Наверное, в его выражении лица что-то изменилось, и изменилось не в лучшую сторону, потому что она тут же добавила:

      – Извини…

      Он заставил себя улыбнуться. Получилось с трудом.

      – За что? Ты же не виновата, что последние пятнадцать лет нам старательно вколачивают в головы: служить Родине надо, вынося утки за больными, а война не то гигантская компьютерная игра, где у каждого куча запасных жизней, не то серия телерепортажей, персонажем которых