Пятиозерье. Виктор Точинов

вю – эффект ложного узнавания.

      Посвящается Наде и Антону.

      Пролог 1

      Утро последнего дня, 10:15, сосновый лес.

      Утро выдалось роскошное – самое позднее утро.

      Еще немного – и солнце поднимется, и выпутается из ветвей, и начнется очередной знойный день засушливого лета, сухой и жаркий. Но сейчас, когда уже отступила знобящая рассветная прохлада, и еще не пришла полуденная жара – хорошо.

      Часовой прохаживается по поляне. Тридцать шагов туда, тридцать обратно: от кустов на опушке – мимо палатки из выгоревшего брезента – к высоченным соснам, высящимся над песчаным обрывом. Внизу, под обрывом, – озеро, но туда часовой не смотрит…

      Белые кроссовки бесшумно раскидывают толстый слой пожелтевших иголок. Попавшие под ногу круглые шишки скрипят, как обиженные маленькие ежики. Вокруг красиво… Часовой не замечает – привык.

      Он не изощряет зрение и слух – этот пост последняя, скорее символическая линия обороны. Все подходы перекрыты секретами, а неподалеку ждет своего часа резерв – ударная группа, еще не участвовавшая в первых утренних стычках.

      Мимолетный взгляд на левое запястье; часы – дешевая китайская электроника. До смены сорок восемь минут. Потом – съесть оставленный в термосе завтрак, и, отпросившись у командира или попросту улизнув от него, сбегать искупаться на Чашку, самое маленькое и самое глубокое из кристально-чистых озер Пятиозерья.

      Начинает припекать.

      Часовой останавливается у палатки, небрежно прислоняет автомат к натянутому брезенту и расстегивает защитный комбинезон (цвет не по сезону – желтоватые пятна на буром фоне больше подходят для середины осени). Вздыхает о забытой в лагере кепке-афганке. Развязав тесемки синей нарукавной повязки, пристраивает ее на голову, на соломенного цвета вихры – на манер хайратки. И – снова движется привычной дорогой.

      В паре шагов до очередного разворота – непонятный звук. Сзади. Часовой резко разворачивается. Вскидывает оружие. С буро-зеленой крыши палатки скатывается пустая консервная банка – большая, неровно вскрытая, тронутая ржавчиной. На боку жестянки буквы, нарисованные толстым черным маркером.

      – Что за дурацкие… – Часовой подается вперед, пытается разглядеть надпись.

      За его спиной, из-за толстой сосны – стремительная фигура в пятнистом, утыканном веточками камуфляже. Молниеносный бросок. Согнутая рука – сзади, на шею. Стальной капкан. Дыхание перекрыто – удивленная фраза обрывается. Булькающее хрипение.

      Часовой пытается бороться, не видя противника. Старается разомкнуть пальцами захват, отгибающий голову к спине. Безуспешно… Локтем бьет назад – сильно и резко.

      Мимо, тенями, – камуфляжники – двое? трое? – наступив на отлетевший автомат. Скользят в палатку. Тут же выныривают со знаменем в руках. На синем поле летит по волнам парусник; белые буквы ДОЛ поверху и красное полукружье “Бригантина” снизу.

      Полотнище рвут с древка. Треск плотной материи кажется часовому убийственно оглушающим, пробивающим и корежащим тело сверху донизу… Но это просто что-то мерзко хрустит в его гнущейся назад и вбок шее.

      Через треть минуты на поляне нет никого из незваных пришельцев. Валяется оскверненное древко, ветерок перебирает кудри потерявшего повязку-хайратку часового. Открытые глаза смотрят через плечо в бездонную синеву неба, вывернутая рука застыла, не дотянувшись до автомата.

      До раздавленного пластмассового муляжа автомата…

      Сегодня – утро первого дня Игры. И – утро последнего дня Игры.

      Игры в “Зарницу”.

      Пролог 2

      Пик-над-Мирами. Времени нет.

      Странное это было место. Или есть, или будет – время тут играет в прятки, то исчезая и делая вид, что его нет – то возникая бьющим во все стороны фонтаном – и страшна участь попавшего между струй.

      ОН – не боялся. ОН стоял на вершине Пика-над-Мирами и смотрел вниз – или стоит и смотрит, или будет стоять и смотреть – можно сказать как угодно, и все будет неправильно. Чтобы стоять – нужны ноги, чтобы смотреть – глаза. Но ОН находился на вершине и видел – не глазами – что внизу.

      Странное место… Миры внизу виделись не плывущими в бездонно-черной пустоте шарами – черной пустоты внизу вообще не было.

      Загадочный, запутанный лабиринт, который человеческому глазу мог показаться – если бы он, глаз, мог видеть в этих диапазонах – громадным, перекрученным клубком, чудовищной комбинацией бесконечных разноцветных нитей – но ОН смотрел не человеческими глазами. Впервые за долгие годы (или секунды, или эпохи – время над Мирами вело себя странно), ОН нашел след, который искал – тонкую, яркую голубую нить, безнадежно и неразрывно перепутанную с десятками и сотнями других – но была она гораздо длиннее и ярче. Концы ее исчезали совсем уже в диких сплетениях, чтобы вынырнуть, сделать ложную петлю и снова пропасть в пульсирующей разноцветной паутине.

      Нашел – но для этого