Ковен озера Шамплейн. Анастасия Гор

альбомные листы, а рядом, свернувшись клубком, мурлыкал свою колыбельную Штрудель.

      – Где папа? – спросила она то же самое, что пыталась разузнать и я секунду назад. – Он что, ушел на небо к маме?

      В спальне будто резко похолодело.

      – Нет, вовсе нет! – воскликнул Коул, как и я поразившись тому, что такая кошмарная мысль стала первой, которая пришла на ум этой крохе. – С ним все в порядке. Сейчас я отвезу тебя к тете Шэрон. Ты ведь помнишь Шэрон?

      Я не знала, о ком говорит Коул, но Марта радостно взвизгнула и закивала, складывая альбом и упаковку карандашей обратно в розовый рюкзачок.

      – Тетя Шэрон давно к нам не приезжала, – поведала она. – А папа будет ждать меня там?

      – Нет… Папа приедет к вам немного позже. По телефону тетя Шэрон сказала, что испечет твой любимый морковный кекс. Ну что, ты готова?

      Малышка резво побежала к своей ветровке, висящей в прихожей, и я уже надеялась воспользоваться моментом и обсудить произошедшее с Коулом, как он прижал палец к губам, прося повременить с этим. Втроем мы вышли из квартиры, оставляя Сэма отлеживаться.

      – Сейчас я пристегну тебя, – сказала я Марте, подсадив ее в джип на заднее сиденье. – Правила безопасности превыше всего.

      – Мама тоже так говорила, – ответила она, приподняв руки, чтобы не мешать мне заботиться о ней. – Ты похожа на маму.

      Я вцепилась пальцами в край машинной дверцы, которую собиралась закрыть, чтобы сесть вперед. Одно слово и так много смысла – сирота. Тюремное заключение, которое грозило Гансу, было сравнимо с тем, чтобы лишиться семьи навечно.

      Я забралась в пассажирское кресло рядом с Коулом и уткнулась в свое окно. Он тронулся, и мы устремились по главному шоссе к выезду из Бёрлингтона. На мигнувшем навигаторе высветилось название соседнего поселения.

      – Кажется, ты неплохо ладишь с детьми, – заметил Коул со слабой улыбкой, когда Марта задремала сзади, обняв свой рюкзак. Волны светлых волос, выбившихся из заплетенных хвостиков, обрамляли личико, похожее на персик.

      – «Неплохо»? Да я отлично с ними лажу! У меня ведь было семеро братьев и сестер, – усмехнулась я. – И четверо из них младшие.

      – Тяжко, наверно. Мне с одним-то Гидеоном иногда вздернуться хотелось…

      – Я тоже раньше считала, что тяжко… А теперь, вспоминая, думаю, что это было прекрасно.

      Я любила тишину, но такую, какая вдруг повисла сейчас, – нет. В такой тишине легче всего было вдруг разрыдаться, и я включила радио, сбавив звук до минимума, чтобы не разбудить Марту, но достаточно, чтобы заглушить свои мысли.

      – Я отпустил его.

      Коул стиснул кожаный руль, и пускай лицо его осталось невозмутимым, но глаза горели яркие. Пронзительные, подвижные… Его глаза не умели лгать.

      – Я отпустил Ганса, – повторил он, уставившись на дорогу. – Иначе… Иначе Марта останется совсем одна. Я навел справки о ее тете – она единственная, кому могут доверить опекунство. Но Шэрон недавно вылетела с работы и едва сводит концы с концами, так что Марту отправят в приют. Поэтому я решил дать