Ковен озера Шамплейн. Анастасия Гор

на задние сиденья и перетащив к себе на колени бумажный пакет, я послушно открыла аптечную банку и, раскрошив в ладонях крупные оранжевые таблетки, засыпала травяной порошок в горлышко одной из бутылок.

      – Что это за травы?

      – Не знаю, но главное, что в составе есть зверобой.

      Я взболтала бутылку и принялась за следующую.

      – А что делать с багетом?

      – Пускай лежит. Достань зажигалку из бардачка.

      – Мне поджечь багет?

      – Нет, – Коул удрученно вздохнул. – Это для бенгальских огней.

      Я сделала все, как велел Коул, и, сложив поистине охотничье обмундирование в кучу, выглянула в окно. Там, почти за чертой города, возвышался двухэтажный особняк из желтого дерева, огороженный ржавым забором с чугунной калиткой, распахнутой настежь.

      – Черт, – выругался Коул, и я, кажется, выругалась одновременно с ним, ведь оба мы увидели у подъездной дорожки припаркованную пустую машину Сэма.

      Выхватив из бардачка пистолет, Коул вылетел на улицу. Схватив пакет, я последовала за ним. Деревянные качели под старым дубом раскачивались от ветра. Я почувствовала, как заморосил противный дождь, но вдруг заметила впереди белый газон и выставила перед собой ладонь. Кружась в танце, на нее опустились пушистые снежинки, и я запрокинула голову, глядя в тугие серые тучи, обрушившие на дом Ганса снег в начале октября.

      – Как интересно, – вырвалось у меня, когда я, оглянувшись, не увидела снега на капоте машины и на асфальтированной дороге: он, ложась ровным слоем, шел лишь над участком дома, не выходя за границы калитки.

      От воя, донесшегося из стен дома, осадившие старый дуб вороны с криком взметнулись в небо.

      Спрятавшись под навесом крыльца, я прижалась к дверному косяку, впуская Коула первым. Входная дверь была сорвана с петель и валялась на ступеньках, как мусор. Оказавшись внутри, Коул пригнулся и жестом подозвал меня.

      Шаг за шагом мы беззвучно начали обход первого этажа, и Коул заглянул в гостиную. В его руках, снятый с предохранителя и заряженный, был зажат полицейский «Глок». То, как Коул двигался с ним, было похоже на танец. За этот день я, казалось, узнала его лучше, чем за весь прошедший месяц: не офисный клерк и растяпа, а детектив. Щелчок, преображающий его личность каждый раз, как требовалось кого-то защитить, был механизмом той загадочной природы, которую он столько лет принимал за еще один аспект синдрома Аспергера. Истинный охотник.

      – Держись за мной, – скомандовал он, и мне совсем не захотелось ему возражать.

      Виниловые обои свисали лоскутами, разорванные по швам, а пол был застелен перьями от выпотрошенных подушек. Это был не беспорядок… Это были последствия трансформации – звериное начало оборотня, сеющее хаос и разрушения. Я содрогнулась при виде пятен крови, размазанных по сваленному книжному шкафу. Под ним, без движения, лежало тело женщины в строгой офисной форме. Из-под ее побагровевшей руки выглядывало удостоверение.

      – «Отдел опеки и попечительства»? – прочитала я шепотом, наклонившись, и вопросительно посмотрела на Коула,