Во власти кровавой луны. Антон Мамон

понял, – Гера спрыгнул с заросшего мхом бревна и отряхнулся. – Кажется, я все…

      – Тогда возвращаемся? – оживился Михай.

      – Я бы предложил остаться, но вряд ли вам такое понравится.

      – Не стоит, правда, – покачал головой мужчина. – Твоя смелость достойна уважения, но не позволяй ей обернуться глупостью.

      Ландау кивнул и демонстративно повернул обратно, в сторону деревни. Его конвоиры двинулись вслед. Один из них протянул что-то на румынском. Характерная хрипотца выдала батюшку. Но еще до того, как Гера подумал уточнить смысл сказанного, Питти произнес в полный голос:

      – Гэврил надеется, что это поможет разбудить в твоем сердце веру. Только по этой причине он сопровождает нас.

      – Говорю без издевок, я тоже надеюсь уверовать сегодня ночью. И да, спасибо за помощь! Даже если ничего из этого не выйдет, я очень рад!

      Дорога домой обошлась без приключений. Но стоило воротам закрыться на замок, из глубины леса донесся протяжный вой… Блогер замер, ощутив, как сердце сжалось от страха и восторга. Мужчины почти синхронно перекрестились.

      – Должно быть, волк? Их ведь в здешних краях немерено, – предположил Гера, задержавшись у порога.

      – Все узнаете, когда придет время, – отрезал Питти, перекрестившись еще разок для надежности.

      Глава 4

      Холод свежих простыней не позволял Герасиму согреться. В его распоряжении оказался целый этаж – немаленькое чердачное помещение, облагороженное и приспособленное для жизни, но, как водится за пределами России, холодное. Если верить показаниям термометра, всего семнадцать градусов.

      Для Геры это было не в новинку. Исколесив Старый Свет вдоль и поперек, он знал все о том, как пережить студеную ночь в доме без центрального отопления. Пункт первый: окунуться в мучительно-горячую ванну (как вариант – полить себя кипятком из душевой лейки). Пункт второй: распаренное тело незамедлительно укутать в одеяло (а лучше в два).

      В тот вечер Герасиму не удалось ни того ни другого. К моменту, когда он повернул вентиль горячей воды, бойлер оказался пуст. Слив остатки тепла, Ландау обрек себя на купание в обжигающем холоде. Да и вместо одеяла на кровати лежал тонкий синтетический плед – еще одно восточноевропейское чудачество, непонятное русскому человеку! Посему, чтобы согреться, пришлось накрыться с головой и дышать ртом. Этому фокусу научили зимние каникулы во Франции и мартовская пятидневка в Египте.

      Случайная мысль заставила улыбнуться. Ландау так долго мечтал о хорошей жизни, что теперь казалось абсурдным гостить у посторонних людей. В день, когда на его счету впервые сложилась шестизначная сумма, Гера поклялся приучить себя к комфорту. Не брать стыковочные рейсы с долгими пересадками, не ночевать в хостелах и гостевых домах, не питаться в дешевых забегаловках. И вот он здесь, в богом забытой румынской деревне, ежится под флисовым покрывальцем, натягивая вторую пару носков на окоченевшие стопы. Была ли в этих лишениях хоть капля здравого смысла? Черта с два! В лучшем случае так