Аттракцион мусорного ведра. Анастасия Хомина

метрах от ее замечательного сына. Единственное, что она допускает, – это связи на стороне, но никак не что-то большее. Доказывать ей, что между нами с Максом нет ничего, кроме дружеских отношений, бесполезно. Она воспринимает меня как самого опасного врага и готова испепелить взглядом.

      Бабушка Максима не имеет ничего против моего общества, но один только ее вид повергает меня в ужас. В первую нашу встречу она шокировала меня зеленым ирокезом, обрамленным синими дредами. Одета Перпетуя Арнольдовна была в мини-юбку и косуху, держа в руках биту наперевес. А теперь скажите мне, что можно ожидать от такой женщины? Вот и я не знаю. Лучше бы ко мне в гости явился цирк с необученными крокодилами, чем это семейство. Я не против временно приютить Макса, но его родственники вызывают у меня судорогу и нервный тик.

      Преодолев себя, я ослепительно улыбнулась и сказала приторно-медовым голосом:

      – Добро пожаловать, гости дорогие.

      Слегка отступив от входной двери и мысленно матерясь на всю катушку, я пропустила их внутрь. Хорошо, что люди не умеют читать мысли друг друга.

      – Хеллоу, детка, – улыбнулась мне Перпетуя Арнольдовна.

      Сегодня она была одета в ярко-розовое пышное платье на бретельках, длина которого была чуть выше колена. Волосы ее были завиты в крупные локоны и выкрашены в кислотно-розовый цвет с несколькими синими прядями. Я прикрыла глаза и пропустила ее вперед, освобождая путь Феодулии Марковне. Ее статная, подтянутая фигура с гордой осанкой внушала мне опасения. На лице матери Макса в обрамлении густых темных, явно крашеных волос до плеч читалось пренебрежение ко мне, а во взгляде холодных голубых глаз – явное превосходство. Я содрогнулась и отвернулась.

      Мать Макса зашла внутрь, заглянула во все комнаты первого этажа и взвизгнула:

      – И тут ты нам предлагаешь жить?

      Она негодующе уставилась на Макса, даже не удосужившись поздороваться со мной.

      – Мама, – с укором произнес Максим.

      – Вас что-то не устраивает? – прищурилась я, ощущая, как внутри начинает подниматься злость.

      – Да, – уперла она руки в бока.

      – И что же? – процедила я.

      – Здесь невозможно жить! – заверещала она. – Практически нет мебели и грязно.

      – Что значит грязно? – негодующе рявкнула я, вспоминая, как вчера целый день делала генеральную уборку.

      Феодулия Марковна провела пальцем по столешнице на кухне и показала мне чистый палец.

      – А это что? – спросила она с вызовом.

      – Что?

      – Крупинка сахара или соли! – заорала она.

      – Вы для начала определитесь, – нагло ухмыльнулась я.

      – Ты мне еще и дерзишь? – взвыла она сиреной.

      Я начала закипать. Еще в первую нашу встречу я поняла, что если начать лебезить перед этой женщиной, то она сядет мне на шею и будет издеваться до изнеможения. Моего изнеможения. Поэтому я не собиралась так просто сдаваться и решила отстаивать свои границы до конца, как только смогу. Это не я пришла к ней домой, в конце концов.

      – Если