ЯММА. 1(13). Алина Талалаева

пакеты к отрубленной голове, и параллельно разговаривал с ней.

      – Ненавижу головы. Как свою, так и чужие. В них всегда творятся грязь и мерзость. Не люблю головы на телах, не люблю отрубленные, не люблю светлые или тупые.

      Голова молчит. Глаза антинаучно закатаны, застыли. Она относится к разряду чужих, отрубленных, и скорее светлых, чем тупых. С ними всегда проблема. Чаще всего, практического характера. С головами, которые всё ещё находятся на своих телах, проблема: как их отсечь так, чтобы не сильно повредить лицо? Чтобы у твоих заказчиков, скажем, из иранского «Фонда мучеников» или, скажем, других последователей аятоллы Хомейни не возникло вопроса – ту ли голову ты отсёк?

      – Эту проблему мы решили. Правда, срез немного не ровный. Но в остальном всё чётко.

      Голова молчит. Оба рыбьих глаза без повреждений. Даже круглые очки на месте. Улыбка – тоже. Так что, они его точно узнают. Пошлейшая из всех улыбок, которую я когда-либо видел. Как можно улыбаться такой улыбкой в ТАКОЙ-ТО момент?

      – Эх, Салман, и эту улыбку ты оставил миру?

      Голова молчит. Но её молчание как будто хочет возразить «ещё я оставил миру „Сатанинские стихи“». Ну да. Это-то его и сгубило. Сразу после публикации книги, на обладателя головы – Салмана Рушди – объявили охоту иранцы. Шесть миллионов долларов за голову писателя. Его издателю три раза выстрелили в живот. В каком-то городе в результате погрома погибло больше десяти человек. Рушди почти десять лет жил под защитой американских спецслужб.

      Потом расслабился.

      Потом пришёл я. С тесаком.

      – Вот что я тебе скажу, Салман: кто меня поймет, если не ты? Ты же – постмодернист. Лучшую смерть для автора «Сатанинских стихов» и придумать нельзя. Фонтанирующее туловище, освобождённая голова. Настоящий хэппенинг.

      Голова молчит. С головами, которые уже освобождены от тел, проблема: как их упаковать в пакет так, чтобы у прохожих не возникло подозрений насчёт тебя?

      Тут лучше отталкиваться от обратного. Прозрачные вакуумные пакеты – сразу нет. Обычные чёрные пакеты – тоже нет. Они вытягиваются внизу и приобретают очертания лица. Подарочные – слишком цинично, хотя в контексте ситуации и вполне логично. Я остановился на обычном бумажном пакете, которые дают в булочных. Положил сверху пучок рукколы и багет, для живописности. Плюс так я похож на человека, который возвращается домой с покупками. Путь до машины – двадцать минут спокойным шагом. Я кидаю голову на переднее сиденье рядом со мной и настраиваю навигатор до международного аэропорта имени Джона Кеннеди. По условиям фетвы, я обязан привезти голову в Иран.

      – Всё-таки прекрасный город. Тут в деревьях селятся злые духи…

      Голова молчит. Кругом Америка, как мечта. Условный Нью-Йорк, какой он и должен быть в воспалённом сознании человека, который его никогда не видел, плывёт мимо окон. Голова лежит в бумажном пакете вверх глазами, и выглядит это так, будто она прощается с американским