.

Всякий раз, когда он пополнял коллекцию, пересматривал и говорил: – О! Как уже много! Скоро откроем выставку.

      Это меня подогревало и я с пущим рвением налегала на карандаш.

      – Чаще смотри на натуру, – говаривал Деда, – не увлекайся фантазёрством. А бабушка придёт и ахнет: кто же это так нарисовал? А это – Ка-а-а-течка. И обрадуется.

      А бабушка радовалась, конечно. Но сначала всегда замечала ощипанные Грунины штаны, заболоченные герани, и выразительно смотрела на Деду.

      Да, Деда меня баловал. И как баловал!

      Помню, как-то раз, я уехала с детским садом на дачу. И вдруг мне приходит посылка! Воспитательница собрала всех ребят вокруг стола и говорит:

      – Ребята! Кате дедушка прислал необыкновенную посылку! С этими словами она ставит на стол небольшую коробку из плотного картона, выкрашенную весьма искусно под кирпич, с прорезными окошечками, на которых крепились ставенки. Из одного окошка на ребят смотрела черепашка.

      Ну, да! Это она, моя неповторимая Мотя, которую мне дедушка купил за неделю до отъезда на дачу. Вот и дырочка в плашке панциря, прикрывающей хвостик. Деда аккуратненько просверлил её из гуманных соображений. Черепаха гуляла на балконе, где была довольно большая щель, через которую она легко могла свалиться вниз. Деда так рассуждал: – За ножку привязать – ей будет неприятно. Вот тебя бы за ножку привязать? А продеть веревочку сквозь дырочку и завязать на бантик – даже пикантно.

      Я просто зашлась от любви, когда увидела свою Мотю. Целое утро я пасла её на лужайке и кормила одуванчиками. Ребята не отходили от нас. Но насладиться счастьем я не успела. Черепаху вместе с её прекрасным домиком быстренько ликвидировали во время тихого часа. Я обшарила всю территорию нашей группы, но черепахи и след простыл. Не могу описать горя, охватившего меня… До сентября было еще очень далеко, почти месяц, и я мучительно переживала разлуку с родными.

      Деда пользовался кремом для бритья «Флорена». Я так любила запах этого крема, что он всегда разрешал мне мыть им руки. Он выдавливал мне на ладошку длинную перламутровую колбаску и я всё мылила и мылила руки, чтобы на подольше остался дедин запах.

      В понедельник утром, когда меня везли на пятидневку в сад, я надевала дедушкино кашне. И, отправляясь с группой на прогулку, внюхивалась в пушистый ворс и думала о долгожданной пятнице. Шарф я носила не назад, как все дети, а вперед, чтобы в любой момент можно было понюхать, погладить его и полюбоваться кисточками.

      Пятница. Я и моя подружка Алена стоим и смотрим на прохожих сквозь квадратики металлической сетки. Идёт снег, а мы ждем, когда нас заберут.

      – За тобой кто придет? – спрашиваю я.

      – Мама, наверное.

      – А за мной дедушка.

      Крупные снежинки мельтешат в свете изогнутого фонаря. Ребята расходятся по домам. То и дело слышится счастливое: «До свида-а-а-нья!» А мы нетерпеливо переминаемся с ноги на ногу, ждем. И вдруг: