Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы. Игорь Можайский

ещё больше от довольной улыбки.

      – Антон! Ну что ещё ты задумал, а?

      – Я? Да, никогда! Я только хотел узнать, кто у тебя сейчас в камерах чалится?

      – Сейчас посмотрим, – дежурный достал книгу учёта задержанных. – Так, в первой сидят двое мелких хулиганов в состоянии алкогольного опьянения, доставлены с улицы Новаторов, и один домашний террорист, тоже в нетрезвом. Всех отпустим ближе к вечеру. Так, во – второй сидят карманник – рецидивист, сегодня утром группа МУРа, на Ленинском проспекте его «сняла», и дважды судимый, находится в розыске, инициатор – прокуратура Ставропольского края, мы уже сообщили, за ним выехала группа сопровождения. Так, в третьей – три узбека, на Черёмушкинском рынке пытались маковую соломку продать, целый мешок, материал уже в дознании. А в четвёртой – у нас дама, в нетрезвом, пыталась прорваться в гостиницу «Южная», час назад, тоже отпустим ближе к вечеру, протокол составлен.

      – Отлично! Саша, нужна твоя помощь! Открой – ка мне вторую.

      – Димон! Давай живо!

      – Уже иду! – гремя ключами, помощник подошёл к двери камеры, профессионально сначала посмотрел в глазок, затем отпер дверь. Широко дверь распахнуть было не возможно, поскольку верх двери, самый её край, был намертво схвачен стальной цепью, которая была другим концом вмурована в стену. Ширина цепи была 60 см, поэтому протиснуться в камеру, либо выйти из неё можно было только боком, и то с трудом, в зависимости от комплекции задержанного.

      В камере, размером три на четыре, со специально грубо оштукатуренными стенами типа «шуба», и с полуметровым бетонным возвышением над полом вместо нар, у стены на корточках сидели двое мужчин, голые по пояс. Вмурованная в бетон на потолке лампа, забранная стальной решёткой – «намордником» давала возможность рассмотреть большое количество татуировок, украшающих их грудь и спины. Оба коротко стриженные, невысокие и худощавые, как братья.

      – Встать! – рявкнул в открытый проём Старостин, – и, повернувшись в Шелестову, и изображая рвение в службе, доложил, – Антон Генрихович! Выбирайте любого.

      – Не спиши, они мне оба сгодятся.

      Стоявшие пред ним задержанные тревожно переглянулись.

      Шелестов стоял перед ними, заложив руки за спину, и по привычке качнувшись с каблука на носок и обратно.

      – Значит так! Я – Шелестов Антон Генрихович, оперуполномоченный уголовного розыска этого, 96 отделения милиции города Москвы. У меня есть пара блоков явской «Явы» и я думаю вот, кому бы их отдать.

      Сидельцы расслабились.

      – Ладно, начальник, мы поняли, говори, что надо, только без «кидалово»24!

      – Принято! Слушайте! Через пол – часа я приведу к вам в камеру шестнадцатилетнего пацана, который слегка проворовался, и я хочу, чтобы вы ему показали, что его ждёт здесь, если он будет арестован.

      – Спектакль организуешь, начальник?

      – Да! Хочу, чтобы он не стал такими, как вы.

      – Потом ты его отпустишь?

      – Отпущу, конечно! Я хочу, чтобы он

24

«Кидалово» (слэнг) – мошенничество.