Не предать время своё. Борис Кэм

сказал, что ничего не видел. А та милая незнакомка с грустными глазами заявила, что они сидели с мужем, мирно разговаривали, и тут неожиданно на них напал этот колченогий урод.

      Танкычах передумал идти домой. Он вернулся на работу. Долго и молча сидел не двигаясь. Потом достал молоток и, хромая, подошёл к своему верному другу и напарнику, закреплённому на старой треноге, которому долгие годы доверял сокровенные мысли.

      – Ты, оказывается, обманывал меня… – спокойно сказал он и ударил молотком по фотоаппарату.

      Послышался треск разбитой оптики и жалкий хруст обломков металлического корпуса.

      С тех пор Танкычаха в городе никто не видел.

      А он и вправду много знал про нас…

      Автобус цвета молока

      …В Кёрелях пришла весна.

      Все «прописанные» в Сосновке птицы вернулись из тёплых стран, куда полетели зимой, убегая от зимних холодов, и по-хозяйски начали обустраивать свои гнёзда.

      Вскоре стали прибывать и парни, которых земляки два года назад проводили в армию. Деревенские каждого из них встречали с радостным возгласом удивления и внутреннего изумления: казалось, что в дальних местах службы их бессовестно заменяют и домой всегда возвращают совсем других молодых людей.

      Первым с Костей встретился директор школы Василий Саввич. К нему, стоявшему в ожидании оказии до улусного центра, подошёл человек с небольшим чемоданчиком. Это был высокий молчаливый парень с подогнанной по ладной фигуре военной форме и красивой фуражке на голове.

      Услышав обращённое к нему «Здравствуйте!», директор долго всматривался в лицо юноши и наконец произнёс:

      – Костик, ты, что ли?

      – Ну… – отозвался парень неожиданно густым баском и замолчал в неловком замешательстве.

      – Смотри, как вымахал! Хорош… Чем планируешь заняться: учиться, работать? – спросил Василий Саввич, привыкший брать ответственность за судьбу каждого выпускника школы небольшого наслега[5].

      – Ну, пока ещё не знаю. Посмотрю… – ответил Костя.

      От райцентра до Кёреляха всего лишь километров двадцать. Тем не менее по тряской разбитой грунтовке только в один конец дорога занимает час с лишним.

      Костя сошёл возле дома. Пока отряхивался от пыли, жадно вглядывался в родную, знакомую до боли картину. Почерневший от солнца бревенчатый домик с жестяной крышей. Летний сарай, откуда он каждое утро, словно резвого скакуна, выводил свой двухколёсный велосипед, и протоптанная тропинка.

      Чуть успокоившись, отворил решётчатую деревянную калитку. «Интересно, мать на работе или дома?» – подумал, а у самого опять забилось сердце.

      Тяжёлая дверь поддалась легко и беззвучно открылась.

      Мать мыла полы. Согнувшись, от чего выгнулась худенькая спина, то и дело поправляя руками синий ситцевый платок на голове, она очень старательно и быстро-быстро – будто торопилась куда-то – тёрла старой тряпкой выцветший деревянный пол.

      – Здравствуй… Здравствуй, мама, – наконец произнёс Костя.

5

Насле́г – посёлок, часть улуса; низшая административная единица в Якутии.