Добром-лихом, а добыть надо!. Александр Ступин

столько птиц гнездилось, а теперь колония дроздов-рябинников заселилась. Всех выгнали – воробьёв, ворон, сорок… Никого больше нет. «Оккупанты». Сколько они там пробудут: лето одно, два? Поживут, а потом опять куда-нибудь полетят. И после них там долго никого не будет. Напугали.

      – А вот лес-то никуда не полетит, где вырос, там и останется, – согласилась девочка. – Выходит, что птицы от нас ничем не отличаются: такими же жестокими бывают, себе подобных выживают, дерутся, друг у дружки воруют, ссорятся, едят…

      – Смотри, смотри, Аня, вон высоко птица кружит… – перебил её брат.

      – Где? Где? Не вижу…

      – Ну вон меж двух берёз и влево, видишь?

      – Вижу. А кто это?

      – Кто-то из семейства ястребов… выслеживает добычу. Камнем вниз полетел, кто-то станет для него обедом.

      – Ну что, шестой час уже. Поедем домой… Не получилось сразу, как хотели… Потом найдём, в следующий раз, – сказал Николай Николаевич, собирая в пакет оставшийся от обеда мусор.

      – Может, ещё сходим вон туда, куда ястреб показал? Тут же рядом… – взмолилась Анечка жалобным голоском.

      – С Сашей сходите туда и обратно. Я пока машину разверну. Недолго. Мы вас ждём, – согласился папа.

      – Ладно. Мы быстро…

* * *

      На краю рощицы росли несколько старых берёз, они поднимались по две, по три с одного места, стволы их вначале расходились в стороны низко над землёй и уж потом тянулись в верх – родственники, одни корни у них. За рощицей была грива – невысокое возвышение над землёй, она уходила далеко-далеко к дальним околкам. С одной стороны было вспаханное поле, с другой – овраг. Анечка и Саша стояли на гриве, оглядывая всю окрестность, пытаясь угадать место, куда упал за добычей воздушный охотник.

      – Давай спустимся вниз, может быть, там что-нибудь отыщем. Смотри, и на дне растут деревья; точно, там найдём… Спускаемся… Не отставай.

      Девочка стала бочком спускаться вниз, приговаривая себе: «Не бойся – не бойся, не бойся – не бойся…» Это она в детстве придумала себе такую приговорку-присловку, когда с папой на крышу лазила. Встала тогда Анечка на ступеньку лестницы и вздрогнула, а папа ей сказал: «Не бойся, не бойся – поднимайся… Я держу тебя»; так она и поднялась по лестнице до самого края крыши, повторяя вслед за папой: «Не бойся – не бойся, не бойся – не бойся» – папа же рядом, чего бояться. Ей тогда было года три, и она потихоньку сама поднялась на крышу офиса. А уж когда дошла до самой высокой точки крыши – до конька, то такую радость испытала: вся округа перед глазами открылась, всё было видно. Может, тогда и поняла: «Всего достигнешь, если не будешь бояться! А если страшно становится, то шепчи себе заклинание: «Не бойся – не бойся, не бойся – не бойся», страх и убежит от тебя». Рядом с офисом была автомойка, и работающие там девушки пришли в ужас от увиденного: маленький ребёнок шагал по крыше. Сверху казалось, что они хотели было броситься спасать ребёнка от сумасшедших родителей, но уж больно высоко было лезть – страшно.

      Овраг был достаточно глубоким – метров десять. Склоны его были покрыты