Добром-лихом, а добыть надо!. Александр Ступин

приехали, на стройку… Нам этот дом и отдали. Родителям ещё и соседям… Три семьи тут жили. А старые хозяева то ли бежали, то ли расстреляли их, – объяснял он Громановским; слово «расстреляли» он произнёс совсем буднично, без нажима, без намёка на сочувствие, жалость, так же легко и просто, как «приехали», «отдали». – Дом хороший, сами увидите; если за ним смотреть, ещё сто лет простоит… Покрасить, крышу перекрыть… туда-сюда подшаманить… А мне некогда… Родители померли давно, а я уезжаю с семьёй. Нечего мне тут делать-то в городе этом. Никаких перспектив. Каждый год по двадцать тыщ уезжают. Бегут люди от такой власти… Всё здесь плохо… Беспросветно. Нет тут будущего.

      – Да-да, слыхали… А ремонт делали? Может, при ремонте нарушили что-нибудь, подскажите.

      – Не-е-т, какой ремонт? Заехали родители, и всё; узелки рассовали по углам. Батя ремонт никогда не делал, когда ему? Он на стройке работал, потом на пенсию вышел, я техникум окончил и на «Электроточ» устроился. Так там и работал, пока его не продали. В 90-е из заводских корпусов, где сейчас рестораны устроили, оборудование прямо на улицу вынесли. Старое-престарое было, а работало. Там цех пластмасс размещался. А потом разруха. И представь себе, в нём заводские собаки поселились. Идёшь, бывало, по улице, а они на крышу выбегут и лают сверху. Потеха… А теперь не узнать его, забор снесли, рестораны пооткрывали… А дом не перестраивали, не припомню. Так и жили. И мы, и соседи. Никто ничего не делал. А что – дом тёплый, он ещё долго простоит, какой ему ремонт нужен?

      – Это очень хорошо, что не делали, значит, конструкцию не нарушили. А мы потихоньку посмотрим, аккуратно так: на состояние утеплителя, лаг, балок…

      – Это, как говорится, хозяин – барин. Ну с новосельицем вас, прощайте… – бывший хозяин надвинул на брови кепку, повернулся и пошёл по улице, не оглядываясь, будто боялся, что догонят, деньги отберут, а дом обратно вернут: «Не-е-е-т!!!» Располагался дом относительно удачно – считай, что рядом с историческим центром города, чуть в стороне от Казачьего рынка и Казачьего собора. До Октябрьской революции в этом районе казаки с семьями жили, торговый люд, поэтому дома строились ладные, крепкие.

      После окончания гражданской войны потянулись в город разные люди и устраивались сами, как могли. Если была возможность, строили себе дом или полуземлянку. Конструкция у всех зданий была одинаковая, в основном каркасная: на фундамент из чего придётся ставили вертикально доски шириной в двести миллиметров, которые потом обшивали снаружи и изнутри другими досками потоньше или кусками фанеры, а то и просто толью[1] по каркасу; между досками засыпали смесь сырых опилок с золой (шлаком), а то и просто землёй. Тепло такая «шуба» держала плохо, зимой в домах было холодно и сыро, а ещё их обитателей легко можно было определить по запаху шлака и сырости. Запахом этим были пропитаны и люди, и одежда их, и мебель.

      Смотришь на названия улиц – 1-я, 2-я… 30-я Северные, Линии, Рабочие, Чередовые, Транспортные,

1

Толь (от фр. Tôle – листовое железо) – кровельный и гидроизоляционный материал, получаемый пропиткой кровельного картона каменноугольными или сланцевыми дёгтевыми продуктами. Выпускается в рулонах. По сравнению с кровельными материалами, пропитанными битумом (такими, как пергамин и рубероид), толь менее долговечен и применяется главным образом для устройства кровель временных сооружений.