Ночной гость. Фиона Макфарлейн

мысль о том, что между Ричардом и Рут может быть что-то общее, пусть даже молодость, никогда не приходила ему в голову. Потом они ушли. Мать – потворствуя им, а отец – взбудораженный. Его прервали на середине монолога. Уход родителей был в высшей степени неловким, и Рут, помертвев, едва не убежала.

      Ричард сидел и курил. Его окружала особая атмосфера: усталость, облегчение и вынужденная вежливость. Все это сказывалось на том, как он сидел и курил. Рут нравилось, что он твердо держал руку. Некоторые мужчины, на ее взгляд, курили, как женщины. Ей нравилось, что он курит по-другому. Он носил обручальное кольцо, но на другом пальце, гораздо позже она узнала, что это было кольцо его покойного отца. Рут, страшась недолгой тишины, задавала вопросы. Он сказал, что приехал на Фиджи, чтобы открыть амбулаторию для лечения индийских женщин.

      – Для лечения… чего? – удивленно спросила Рут, так как ей показалось, что он имел в виду, что индийские женщины страдают какой-то особой болезнью, неизвестной австралийцам, фиджийцам и англичанам, и, хотя она подозревала, что это может вызвать неловкость, ей хотелось знать, что это такое.

      – Индийских женщин, – повторил он.

      Неужели он подумал, что она не знает о существовании индийских женщин? Это было плохим началом.

      – О, – сказала Рут, – я думала, вы приехали сюда нам помогать. В нашей клинике.

      – В вашей? – спросил он.

      Рут показалось это грубым, и она охотно возмутилась. Но вместе с тем испытала стыд: все вокруг казалось таким убогим, таким очевидным: из кухни доносился звон тарелок, которые мыл мальчик-слуга, буйно разросшийся сад не содержался в должном порядке, а ее семья была одновременно и слишком привилегированной (они не относились к числу индийских женщин с их загадочными недугами), и привилегированной недостаточно (наверняка, развлекая молодого человека на террасе, ей не полагалось слышать, как в кухне моют посуду). Поэтому Рут, поправившись, сказала:

      – В клинике.

      Тогда он улыбнулся, и она невольно улыбнулась в ответ.

      – На самом деле я хочу, – (подавшись вперед, где начинался дым, Рут могла окунуть в него голову), – открыть свою больницу. Для начала вести прием раз в месяц, а если будет интерес и средства, чаще. Здесь есть один человек, по фамилии Карсон. Вы знаете его?

      – Да, – с сожалением ответила Рут.

      Эндрю Карсон был довольно молодым человеком, работавшим в Южно-Тихоокеанской комиссии. Его подозревали, вполне беззлобно, в том, что он коммунист; в основном из-за того, что он не посещал церковь. Карсон с одобрением относился к отцу Рут, потому что тот мог заколачивать деньги в Сиднее – «серьезные деньги», как он говорил, как будто существуют какие-нибудь еще, – но приехал сюда лечить фиджийцев. Отцу Рут не нравилось это мирское одобрение. Мысль о том, что Ричард и Эндрю Карсон станут друзьями – и союзниками, – приводила