Посланник МИД. Книга вторая. Георгий Комиссаров

мы разработали тут же.

      После того как я сел за руль, ворота распахнулись, и юркий «опель» на полном ходу выскочил на улицу.

      Быстро оглянувшись, я вздохнул с облегчением: у здания посольства не было ни одной машины, а пешие эсэсовцы растерянно глядели мне вслед.

      Как я и ожидал, телеграмму сразу сдать не удалось.

      На главном берлинском почтамте все служащие с испуганными лицами стояли у репродуктора, откуда доносились истерические выкрики Геббельса.

      Он говорил о том, что большевики готовили немцам удар в спину, а фюрер, решив двинуть войска на Советский Союз, тем самым спас германскую нацию. Я подозвал одного из чиновников и передал ему телеграмму.

      Тот, посмотрев на адрес, воскликнул: – Да вы что, в Москву? Разве вы не слышали, что делается?..

      Не вдаваясь в дискуссию, я попросил принять телеграмму и выписать квитанцию. Забегая вперёд скажу, что вернувшись в Москву, Деканозов узнал, что эта телеграмма так и не была доставлена по назначению…

      Возвращаясь с почтамта, я решил заехать в наше торгпредство… Оно находилось на Лиценбургерштрассе… Но меня к нему не пустили… Здание торгпредства было оцеплено и его уже захватило гестапо…

      Я видел, как прямо на улицу полицейские выбрасывали папки с документами. Из верхнего окна здания валил черный дым. Там… как я позже узнал… шифровальщик торгпредства… геройский товарищ Лагутин, забаррикадировав дверь от ломившихся к нему эсэсовцев, сжигал шифры.

      А когда штурмовикам удалось, наконец, взломать стальную дверь, Лагутин уже успел всё уничтожить. Задыхаясь от дыма, почти без сознания он лежал на полу.

      Эсэсовцы его жестоко избили и уволокли в застенок. Только через несколько дней, по настоянию нашего посольства, он был доставлен туда весь в кровоподтеках…

      Когда я, возвращаясь назад, повернул с Фридрихштрассе на Унтер ден Линден, то увидел, что около подъезда советского посольства уже стоят четыре машины защитного цвета.

      – По-видимому, эсэсовцы уже сделали вывод из своей оплошности, – подумал я.

      В самом посольстве было всё спокойно… На втором этаже несколько человек по-прежнему стояли у приемника. Но московское радио ни словом не упоминало о войне.

      Я доложил Деканозову о выполненном задании и вручил ему квитанцию об отправке телеграммы. Он удовлетворённо кивнул на это, как чему то обычному…

      Но затем его и товарища Бережкова я просто потряс своим сообщением о виденном мною варварском захвате нашего Торгпредства.

      Тут сыграло то, что я внутренне был готов к такому развитию событий.

      А им это всё казалось ужасным нарушением дипломатических и международных норм… как например захват наших диппредставительств в далёкие уже 20-е годы…

      Они ещё раз переспросили меня: – Не путаю я чего ни будь?

      Я был вынужден поклясться «памятью Ленина». Этой наивной клятве они поверили… Хотя и выглядели ошеломлёнными и смотрели не верящими глазами на меня…

      Оставив их переваривать эту