Комитет охраны мостов. Дмитрий Захаров

У нас с тобой теперь подцензурно?

      – У нас с тобой, – она сделала здесь ударение, – Лёша, ничего. И про группу-песни-пляски мы не разговариваем.

      – Да мы с тобой вообще не разговариваем, – сказал Серёгин, тоже стерев с лица стародружеское выражение и сразу став значительно старше своей ровесницы. – Это так, Наташа, флуктуация. Кофе взыграло.

      – Ну-ну, – сказала Эн, – ну-ну. В мире, в котором ты живёшь, Лёша, всё флуктуация. Всё вспышка. Слева, справа, побежали, нет, стой, побежали опять. Не просто же так ты косплеишь одинокого рейнджера.

      – У меня есть сын.

      – Которого ты видел раз пять за десять лет.

      Серёгин хотел возразить, что ездит к Арсюхе два раз в год, но вовремя сообразил, что аргумент так себе и едва ли сыграет. Промолчал. Эн кивнула – не без торжества.

      – То есть у тебя с дочерью – не в пример слаще? – уточнил он.

      – У меня их две.

      – Серьёзно?

      – Ха, – сказала Эн, – и вот, Лёша, всё у тебя так.

      Помолчали.

      – Слушай, – примирительно сказал Серёгин, – мы десять лет не виделись, может, ещё на столько же разбежимся. Давай не будем хоть один день друг друга жрать. Давай я просто скажу, что рад тебя видеть. Без всяких.

      – Да я тоже рада. Лёша, только не делай из этого специальных выводов, оки?

      – Да не вопрос.

      – Точно? Ты же понимаешь, почему я уточняю?..

      Он понимал.

      Второй раз они встречались через полтора года после первого. Его переклинило, а она сказала: ну, может быть… попробуем. Он решил, что это знак. Всё можно пересобрать, перерисовать, пересложить. Мотался за ней хвостом. Ездил за ней в Москву, к её огромному удивлению. Выкладывался на свои 200, а может, 300 процентов. Совершенно рехнулся. Из всего выпал.

      А потом был опять разговор. И ещё один. И она сказала: слушай, это всё хорошо, но получается какой-то изврат. И только тогда он освободил город совсем. Выехал в Красноярск с вещами.

      В третий раз он написал. И она написала. И он собрался приехать, хоть все и были уже глубоко женаты. Но она сказала: давай остановимся, слишком сложно, Лёша. Он отказался. Он думал, она тоже откажется, когда он появится. Он ошибался.

      – Ладно, – сказал Серёгин, постаравшись как можно нейтральнее улыбнуться, – тебе же хуже.

      Эн усмехнулась – пожалуй, чересчур язвительно.

      – И ты не приехал начинать старую песню?

      – Я по работе приехал.

      – И где же ты сейчас работаешь?

      – Помощником губернатора. Как тебе?

      – Так себе, – отозвалась Эн, – хоть бы уж тогда президента.

      – Так ты не поверишь.

      – Так и не поверю, да.

      Они помолчали.

      – Не факт, что ты слышала, – сказал Серёгин. – Красноярские дела. У нас там детей решили порезать в салат. Шьют убийство Кеннеди и минирование моста.

      – «Комитет», что ли?

      Серёгин удивлённо присвистнул.

      – Ого, – сказал он.

      – По работе слышала, – кивнула Эн.

      – По работе? А ты кем сейчас трудишься?

      – О,