Комитет охраны мостов. Дмитрий Захаров

хотел сказать, что да, в гости, хозяйка. Давай обнимемся, дорогая, потому что ну что ещё можно найти в этом городе, кроме твоих рук? Кроме твоего «какого чёрта?». Кроме твоего издевательского взгляда?

      Он ещё в поезде заготовил целый набор ёрнических приветствий – и с тех пор на разные лады проигрывал их в голове. Но дойдя непосредственно до точки возврата, ничего из этого не сумел произнести.

      – Повидаться бы, – просто сказал Серёгин.

      – Это можно, – отозвалась Наташка, – только не сегодня. – Она помолчала. – И не завтра, скорее всего. Ты надолго?

      – Не знаю, – сознался Серёгин, – как дела пойдут.

      – Ага, – сказала Эн, – ты здесь или в Академе?

      – Везде. Но в Академе, скорее всего, больше.

      На стороне Эн заплакал ребёнок, и Серёгин подумал: интересно, это её? У неё вроде бы была дочь. Лет десяти, наверное?

      – Перезвонишь завтра вечером?

      – Ага, – сказал Серёгин, – ещё бы я не перезвонил.

      Вызвав к «Чашке кофе» такси, он заранее указал в заказе «молчаливого водителя». До Академгородка 45 минут езды, тут надо предохраняться. Молчаливый водитель смерил Серёгина хмурым взглядом, но в самом деле ничего не сказал. Это была победа.

      В пути Серёгин взялся искать в телефоне, что за экстремистов ловили в последнее время в Новосибе. Коля вполне мог и набрехать, и даже скорее всего. Он стал проверять – больше на всякий случай, – но моментально закопался в ссылках.

      Восемь студентов, два школьника. Было больше, но потом, похоже, отобрали только этих. Дурачки заделали при НГУ клуб «Defence against the Dark Arts», дурацкое какое название – оказывается, из «Гарри Поттера». Девочки-татуировочки, мальчики в грязных волосах. Маменькины хлюпики, айфоновые выёбушки.

      Обвинение запросило от четырёх до шестнадцати лет. Шестнадцати, сука! Младшая девчонка дважды пыталась повеситься в СИЗО. У одного из студентов (уже не студентов так-то, всех восьмерых сразу отчислили) обострился гепатит, оценить состояние не пустили, опять не пустили, больничка, поздно.

      – Хрена себе! – проорал Серёгин.

      Молчаливый водитель дёрнулся и зло скосил один глаз.

      Как это прошло мимо него в Красноярске? Как это вообще прошло мимо Красноярска? Где про это говно сюжеты, там, расследования?

      Серёгин набрал рекламного Колю.

      – А почему ты не вспомнил про ваших собственных «комитетчиков»? – спросил он, пропустив приветственную вежливость.

      – Кого? – не понял Коля.

      – Студентов-чернокнижников.

      – А-а. Я же тебе говорил, у нас свои тут. Только у вас мусульмане, а здесь бумажки какие-то запрещённые. Но это когда было-то?

      – Два года всего, – отозвался Серёгин, – вижу, два и два ты уже разучился. Ладно.

      Он снова нырнул в историю «Дефенса», шепча себе под нос тексты выступлений в суде и мотая от злости головой. Сука-сука-сука, говорил он себе. Вот ты чмо, Лёша. Чмо как оно есть!

      Его настолько придавило, что он пропустил момент, когда машина начала замедляться, чтобы встать у входа в «Золотую долину».

      – Приехали, –