Проклятие Кантакузенов. Владимир Александрович Андриенко

громко зазывали покупателей и показывали свой товар. Купцы в суконных кафтанах торговались и спорили до хрипоты.

      Сновали между рядами бойкие торговцы пирожками. Они орали:

      – А вот пироги горячи

      Едят голодные подьячи!

      Есть с луком и с перцем

      Со свежим и горячим сердцем!

      Продавец овощей надрывался:

      – Огурцы из Нежина! Огурцы из Нежина! На губах хрустят нежно! Покупай!

      Квасник не отставал от них:

      – Квас малиновый! Подходи народ православный!

      Народ толпился у государевых кабаков и питейных погребов. Празднично пели волынки, трубили рога, гудели сопелки и гремели бубны. Сновали лихие люди и подыскивали богатые карманы и кушаки.

      Скоморохи водили на цепи ученого медведя. И подле них толпились зеваки.

      Ходили при крепкой охране купцы из Персии в диковинных цветных одеждах. Они предлагали дамасские клинки с богато украшенными золотом и самоцветами рукоятями.

      Солдаты водили по рядам колодников, и сердобольные миряне подавали им, кто сколь может. Ведь на Руси правительство еще от Ивана Калиты не сильно тратилось на тех, кого бросили в острог. И потому острожников в железах за крепким караулом выводили на площади да на базары просить милостыню. Тем и питались, что подадут.

      Тюремные сидельцы показывали прохожим свои раны от ожогов и вывихнутые на пытках кости. Им кидали медные деньги и давали продукты. Кто луковицу, кто каравай хлеба, кто огурцов, кто яблок. Ведь острог да сума общая беда. Кто от того был сохранен?

      Жизнь клокотала за окнами кареты. А ему, Степану Волкову, было не до всей этой суеты. Он думал о деле Тишки.

      «С чего все с дома Кантемиров началось? – задал Волков сам себе вопрос. – Только от того что его мать из рода Кантакузен? Но что имеют против Кантакузенов? Род сей угас у нас на Москве. Женщина из их рода вышла замуж за князя Дмитрия Кантемира. Сей князь такоже помер. Ныне есть два сына его Константин и Антиох Кантемиры. И дочь у князя Дмитрия имеется – Мария Кантемир. Кто дело противу них начать мог? Будь они в чинах больших, тогда понятно».

      Карета остановилась.

      Степан удивился с чего бы это. Дверца отворилась, и он увидел Ивана Карловича Тарле.

      –Степан Андреевич? Рад, что встретил тебя! Могу ехать с тобой, коли позволишь?

      – Прошу, Иван Карлович.

      Тарле заскочил в карту и бросил кучеру:

      – Трогай!

      Дверца захлопнулась.

      – Ну что скажешь, Иван Карлович? Я вот только от Феофана еду.

      – От Прокоповича? – удивился Тарле. – Неужто владыка про все уже знает?

      – Знает! И дело то весьма важным почитает.

      – А коли оно важное, то отчего его в Тайную канцелярию не передадут? Они теми делами заниматься должны.

      Волков усмехнулся.

      – Дак никто слухов не хочет, Иван Карлович. Дело тайное. И нам его разбирать надлежит. А пока в сем деле загадки одни. Мы еще ничего не выяснили, а уже столь шуму наделали. И Тишка помер! Нынче ночью погост посетим с тобой и с князем. Надобно знать, кто в могиле Тишкиной лежит!

      – Ночью? – спросил Тарле.

      – Ночью.