Детство Темы. Николай Гарин-Михайловский

судок с маслом и держит его в руке под столом.

      Тёма садится на место и делает вид, что забыл о масле. Зина зорко следит и наконец ставит судок на стол, возле себя. Но Тёма улавливает подходящий момент, стремительно бросается к судку. Зина схватывает с другой стороны, и судок летит на пол, разбиваясь вдребезги.

      – Это ты! – кричит сестра.

      – Нет, ты!

      – Это тебя Бог наказал за то, что ты папу и маму не любишь.

      – Неправда, я люблю! – кричит Тёма.

      – Ласен зи ин[7], – говорит бонна и встает из-за стола.

      За ней встают все, и начинается раздача пастилы. Когда очередь доходит до Тёмы, бонна колеблется. Наконец она отламывает меньшую против других порцию и молча кладет перед Тёмой.

      Тёма возмущенно толкает свою порцию, и она летит на пол.

      – Очень мило, – говорит Зина. – Мама всё будет знать!

      Тёма молчит и начинает ходить по комнате. Зину интересует: отчего сегодня Тёма не убегает, по обыкновению, сейчас после завтрака. Сначала она думает, что Тёма хочет просить прощения у бонны, и уже вступает в свои права: она доказывает, что теперь уже поздно, что после этого сделано еще столько…

      – Убирайся вон! – перебивает грубо Тёма.

      – И это мама будет знать! – говорит Зина и окончательно становится в тупик: зачем он не уходит?

      Тёма продолжает упорно ходить по комнате и, наконец, достигает своего: все уходят, он остается один. Тогда он мгновенно кидается к сахарнице и запускает в нее руку…

      Дверь отворяется. На пороге появляются бонна и Зина. Он бросает сахарницу и стремглав выскакивает на террасу.

      Теперь все погибло! Такой поступок, как воровство, даже мать не простит.

      К довершению несчастья собирается гроза. По небу полезли со всех сторон тяжелые грозовые тучи; солнце исчезло; как-то сразу потемнело; в воздухе запахло дождем. Ослепительной змейкой блеснула молния, над самой головой оглушительными раскатами прокатился гром. На минуту все стихло, точно притаилось, выжидая. Что-то зашумело – ближе, ближе, и первые тяжелые, большие капли дождя упали на землю. Через несколько мгновений все превратилось в сплошную серую массу. Целые реки полились сверху. Была настоящая южная гроза.

      Волей-неволей надо бежать в комнаты, и так как вход туда Иоське воспрещен, то Тёме приходится остаться одному, наедине со своими грустными мыслями.

      Скучно. Время бесконечно тянется.

      Тёма уселся на окне в детской и уныло следил, как потоки воды стекали по стеклам, как постепенно двор наполнялся лужами, как бульки и пузыри точно прыгали по мутной и грязной поверхности.

      – Артемий Николаич, кушать хотите? – спросила, появляясь в дверях, Таня.

      Тёме давно хотелось есть, но ему было лень оторваться.

      – Хорошо, только сюда принеси хлеба и масла.

      – А котлетку?

      Тёма отрицательно замотал головой.

      В ожидании Тёма продолжал смотреть в окно. Потому ли, что ему не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, потому ли, что ему было скучно и он придумывал, чем бы ему еще развлечься, или, наконец, по общечеловеческому

7

Оставьте его (нем.).