Шоссе Линкольна. Амор Тоулз

ему попалась станция с музыкой кантри. Играли песню про ковбоя, потерявшего не то свою любимую, не то лошадь. Я не успел понять, кого – Вулли двинулся дальше. Потом была сводка об урожае, потом пламенная проповедь баптистского священника, потом отрывок Бетховена, сильно приглаженный. Когда он не остановился даже на «Ш-бум, ш-бум», я уже засомневался, что в эфире есть что-нибудь для него подходящее. Но когда он дошел до 1540 килогерц, там только что началась реклама хлопьев для завтрака. Вулли отпустил ручку и смотрел на приемник с таким вниманием, какое уделяешь разве что врачу или гадалке.

      Как же он любил рекламу. За следующую сотню миль мы прослушали их, наверное, полсотни. Чего угодно – «кадиллака» купе де Вилль может, или новых бюстгальтеров «Плейтекс». Все равно, чего. Вулли покупать не собирался. Его очаровывала драма.

      В начале рекламы Вулли сосредоточенно слушал актера или актрису, излагающих свою дилемму. Типа: недостаточно освежающий вкус их ментоловых сигарет или зелень от травы на штанишках ребенка. По лицу Вулли было видно, что он не только разделяет их огорчение, но и подозревает, что все поиски счастья обречены на неудачу. Но как только эти омраченные души решали попробовать новый сорт того или сего, лицо у Вулли светлело, а когда выяснялось, что названный продукт не только избавляет от досадных комков в пюре, но и от таковых же в жизни, Вулли улыбался радостно и умиротворенно.

      В нескольких милях к западу от Эймса, в Айове, Вулли напал на рекламу, где мать семейства вдруг выясняет, что трое ее детей привели на ужин по гостю каждый. Услышав о такой неприятности, Вулли охает. Но тут по мановению волшебной палочки появляется сам шеф Боярди в своем пышном белом колпаке и с еще более пышным выговором. Еще один взмах палочки, и на столе шесть консервных банок спагетти с мясным соусом спасают положение: мальчики набрасываются на еду.

      – До чего вкусно, наверное, – вздохнул Вулли.

      – Вкусно? – с отвращением повторил я. – Это же консервы.

      – Я понимаю. Но ведь удивительно.

      – Удивительно или нет – но что это за ужин по-итальянски?

      Вулли повернулся ко мне с искренним недоумением.

      – А какой должен быть ужин по-итальянски?

      Ох, с чего же начать.

      – Ты когда-нибудь слышал о «Лионелло»? – спросил я. – В Восточном Гарлеме?

      – По-моему, нет.

      – Тогда подсаживайся к столу.

      Вулли весь обратился в слух.

      – «Лионелло», – начал я, – это итальянский ресторанчик – десять кабинетиков, десять столов и бар. Диваны обиты красной кожей, на столах красно-белые скатерти, из музыкального автомата – Синатра, все, как ты и ожидал. Единственная загвоздка в том, что, если ты пришел с улицы в четверг вечером и попросил стол, тебя не посадят ужинать – даже если там пусто.

      Вулли оживился – он обожал головоломки.

      – Почему тебя не посадят ужинать?

      – А почему тебя не посадят, Вулли, – потому что все столы заняты.

      – Но ты же сказал, там пусто.

      – Так