Шоссе Линкольна. Амор Тоулз

пятнышки, которые были здесь годами, и те, которых вообще не было.

      Это было удивительно. Но, как я уже сказал, – люблю неожиданности.

      Когда я снова обратил взгляд на Билли, он разворачивал пакетик фольги, вынутый из вещмешка. Из фольги он осторожно извлек четыре печенья и разложил на столе – по одному перед каждым стулом.

      – Так, так, так, – сказал я. – Что мы имеем?

      – Печенье с шоколадной крошкой, – сказал Билли. – Салли испекла.

      Пока мы молча жевали, я заметил, что Билли смущенно смотрит в стол, как будто хочет что-то спросить.

      – О чем задумался, Билли?

      – Все за одного, один за всех, – неуверенно сказал он. – Это из «Трех мушкетеров», да?

      – Точно, mon ami.

      Можно подумать, что установив источник цитаты, малый будет ужасно доволен собой, но вид у него был унылый. Подавленный. При том, что одно упоминание «Трех мушкетеров» обычно вызывает у мальчишек улыбку. Так что огорчение Билли меня озадачило. Но, собравшись уже откусить от печенья, я подумал о том, как они разместились на столе… все за одного, один за всех…

      И положил свое.

      – Билли, ты смотрел «Трех мушкетеров»?

      – Нет, – с оттенком прежней унылости ответил он. – Но я читал.

      – Тогда ты лучше других должен знать, насколько неправильным бывает заглавие.

      Билли поднял голову.

      – Почему, Дачес?

      – Потому что на самом деле это рассказ о четырех мушкетерах. Да, начинается он с прекрасной дружбы Ортоса, Пафоса и Артемиса.

      – Атоса, Портоса и Арамиса?

      – Точно. Но главная история там про то, как молодой искатель приключений…

      – Д'Артаньян.

      – …как Д'Артаньян сходится с этой удалой троицей. И спасает честь самой королевы.

      – Правильно, – сказал Билли, выпрямившись на стуле. На самом деле, это рассказ о четырех мушкетерах.

      Довольный проделанной работой, я сунул в рот остаток печенья и стряхнул крошки с пальцев. А Билли по-прежнему напряженно смотрел на меня.

      – Чувствую, у тебя что-то на уме, юный Уильям.

      Он подался вперед, насколько позволял стол, и заговорил вполголоса.

      – Хочешь знать, что я сделал бы с пятьюдесятью тысячами?

      Я тоже подался вперед и ответил тихо:

      – Больше всего на свете.

      – Я построил бы дом в Сан-Франциско, штат Калифорния. Белый дом, как этот, с маленькой верандой, кухней и гостиной. А наверху – три спальни. Только вместо сарая с трактором будет гараж для машины Эммета.

      – Чудесно, Билли. Но почему Сан-Франциско?

      – Потому что там мама живет.

      Я откинулся на спинку.

      – Не может быть.

      В Салине, когда Эммет заговаривал о матери – а случалось это редко, – он всегда говорил в прошедшем времени. Но не было речи о том, что мать уехала в Калифорнию. Он выражался так, как будто она отбыла в мир иной.

      – Мы уедем сразу, как только отвезем тебя и Вулли на автобусную станцию, – объяснил Билли.

      – Вот