Шоссе Линкольна. Амор Тоулз

вырос в доме со швейцаром в Верхнем Ист-Сайде, у него загородный дом, машина с шофером, повар на кухне. Его дед дружил и с Тэдди, и с Франклином Рузвельтами, а отец был героем Второй мировой войны. Но такого большого везения иногда оказывается слишком много. Бывает, в чувствительной душе перед лицом такого изобилия поселяется смутная тревога, словно бы эта груда домов, автомобилей, Рузвельтов разом обвалится на него. Сама мысль об этом отнимает у него аппетит и раздергивает нервы. Ему трудно сосредоточиться, и это мешает читать, писать, складывать и вычитать числа. Его попросили из одной школы-пансиона – его сдают в другую. А потом еще в другую. В итоге такому парню нужно как-то от мира отгородиться. И кто его за это упрекнет? Я первый вам скажу, что богачи не заслуживают и двух минут вашего сочувствия. Но такой душевный человек, как Вулли? Это совсем другая история.

      По лицу Эммета я видел, что он занят такими же расчетами, думает о нежной натуре Вулли и не знает, отправить ли его обратно в Салину или помочь ему благополучно сбежать. Дилемма была непростая. Но потому, наверное, и называется дилеммой.

      – День был трудный, – сказал я и положил руку Эммету на плечо. – Давай-ка вернемся в дом и преломим хлебушек? На сытый желудок мы лучше разберемся, что и почему.

* * *

      Деревенская кухня.

      На востоке часто о ней слышишь. Это из тех вещей, о которых люди говорят с почтением, хотя лично с ними не сталкивались. Вроде правосудия или Иисуса Христа. Но в отличие от большинства таких вещей, которыми люди восхищаются издали, деревенская стряпня заслуживает восхищения. Она в два раза вкуснее той, что подадут в «Дельмонико», – и без всяких прибамбасов. Может быть, потому что готовят по рецептам, выработанным прапрабабушками, которые ехали в фургонах на Запад. А может быть, потому что столько часов деревенские проводили в обществе свиней и картошки. Так или иначе, я отодвинул тарелку только после третьей порции.

      – Вот это накормили.

      Я спросил мальчишку – его голова едва возвышалась над столом:

      – Билли, как зовут ту симпатичную брюнетку? В платье с цветами и рабочих ботинках – надо бы поблагодарить ее за вкусную еду?

      – Салли Рэнсом, – сказал он. – А запеканка с курицей. Из ее собственной курицы.

      – Собственной курицы? Эммет, как там эта пословица? Путь к сердцу мужчины через что?

      – Она соседка, – сказал Эммет.

      – Понятно. А у меня соседей туча, и хоть раз бы кто угостил запеканкой. А у тебя, Вулли?

      Вулли вилкой рисовал спирали в остатках соуса.

      – Что?

      – Тебя соседка когда-нибудь угощала запеканкой? – спросил я громче.

      Он задумался на минуту.

      – Я никогда не ел запеканку.

      Я поднял брови и улыбнулся мальчишке. Он тоже поднял брови и улыбнулся.

      Запеканка – не запеканка, Вулли вдруг поднял голову, как будто ему пришла мысль.

      – Слушай, Дачес. Ты не спросил Эммета насчет эскапады?

      – Эскапады? – переспросил Билли, и голова его чуть приподнялась над столом.

      – Мы еще и поэтому