Хищники царства не наследуют. Ирина Владимировна Соляная

вдалеке маячила красная куртка молодого мужчины, выгуливавшего громадного черного пса, да сам пес, который гонял птиц на пустыре.

      – Сбрендил я, что ли? Какая бабка Марфа… – злобно и громко спросил себя Андрей, плюнул вбок и побрел в гостиницу. Там он счистил грязь с подошвы, ледяной водой из колонки окатил обувь. В номере переоделся в сухие спортивные штаны, а куртку замыл. Синтепон стал влажным. Андрей покрутил куртку в руках и со вздохом пристроил ее на горячий обогреватель. До встречи с братом оставалось еще четыре часа.

      До подворья было рукой подать, и Балыков в одном свитере прибежал в теплый коридор монастырского лектория. Низкое здание бывших митрополичьих палат примыкало к новому корпусу воскресной школы. Брат спустился по лестнице, скрипя ботинками и подметая суконным черным подрясником ступеньки. Румяный, бородатый, худощавый отец Илларион искренне обрадовался встрече, порывисто обнял Андрея и расцеловал сухими горячими губами троекратно, по старинному русскому обычаю. Сразу повел к себе наверх, в просторный и светлый кабинет. Уютный, с дорогой буковой мебелью, зелеными креслами. В углу среди крупных икон Андрей заметил одну новую, ранее не виданную. Богоматерь в золотой короне была изображена в лучах яркого солнца, а под сложенными смиренно руками покоился полумесяц с острыми рожками книзу.

      – Остробрамская икона Божией Матери, свежий список, – пояснил Павел, заметив, как взгляд Андрея остановился на образе. – Был в Беларуси в декабре, поднесли в личный дар.

      Вошел служка, выслушал указания Павла и через пару минут накрыл стол: чайник, пара чашек, варенье и пироги.

      – Хорошо у тебя, – с удовольствием сказал Андрей.

      – Скажу традиционно: ждем тебя. Приходи к нам, и тебе будет хорошо, – с просто улыбнулся Павел, а Андрей тихо засмеялся. Стали пить чай, обмениваться новостями.

      – Павел, а ты бабку Марфу вспоминаешь хоть иногда? – спросил Андрей осторожно.

      – Странно, что ты заговорил о ней, когда она мне снилась недавно, – покачал головой Павел.

      – Мне постоянно снится она, вернее, женщина, которая на нее похожа. И сегодня я будто видел ее на берегу Тешевки, – осмелился сказать Андрей.

      Братья помолчали.

      – А тебе как она снится, хорошо или плохо? – продолжил допытываться Андрей.

      – Мы, православные, не придаем снам значения, – немного наставительно ответил Павел, – мы не верим в то, что умершие говорят с нами, что-то хотят донести до нас. Я просто радуюсь, когда вижу ее во сне, она была единственным человеком, который любил меня.

      – Будет тебе, – усмехнулся Андрей, прихлебывая чай, – все тебя любили. А что она делала в твоем сне?

      – Пустое это, Андрюша. Почему тебя это беспокоит? – спросил Павел.

      – Плохо она мне снится, будто угрожает чем-то, смотрит строго, бормочет что-то злобно, предупреждает, что ли… – Андрей откусил от пирожка и порадовался сладкой и терпкой начинке из калины.

      – Наша монастырская пекарня