Лик Сатаны. Ирина Мельникова

осматривал, фотографировал. Еще девушка-следователь, – она повертела пальцами перед лицом, – блондинка такая, неухоженная. Мария… или Марина. Позже вторая тетка-следователь приехала. Очень неприятная. Тощая, с серым лицом, голос прокуренный. И полиция была. Участковый и еще один – майор.

      Никита закатил глаза, а считать его вздохи Саша давно перестала.

      – Мария, Марина, дед кучерявый, тетка серая… Ну, очень полезная информация!

      Саша обиделась.

      – Можно подумать, мне до того было, чтобы их запоминать. Но фамилию полицейского знаю. Миронов!

      – Кирилл?

      – Вроде Кирилл. У меня в блокноте все фамилии записаны и телефон Миронова, только я его с собой не взяла. Как-то не подумала, что пригодится. Я вообще фамилии слабо запоминаю. Вот лица, образы – другое дело, это профессиональное.

      – А-а-а, понятно! – протянул Никита. – У меня – наоборот, на цитаты, знаешь, какая память? – и потер лоб, словно припоминая нечто важное. – Все забываю спросить. Чем ты занимаешься? В смысле, кто по профессии?

      – Искусствовед. Дед настоял, чтобы в наш университет поступила. Я послушалась и совсем не жалею об этом.

      Звуки шансона со стоянки слышны были даже возле подъезда. Из динамиков, как бурный поток, лились страдания воровской души:

      Он вбежал к ней, как сойка влюбленная,

      Наконец-то мы, Роза, с тобой,

      А она ему финкой каленою

      В грудь уда-а-арила за упокой…

      Среди деревьев мелькала женская фигура с бульдогом на поводке, который хрипло сопел и таскал хозяйку по газонам. Сашу и Никиту соседка не заметила, иначе притормозила бы, чтобы насладиться созерцанием парочки.

      Никита остановился рядом с «Фольксвагеном». Он явно не собирался подниматься обратно в квартиру и, судя по его лицу, совершенно потерял интерес к погибшему профессору и, конечно же, к его нерасторопной внучке.

      Бросив сумку с фотоаппаратом на сиденье, он повернулся к Саше и с равнодушным видом сообщил:

      – Если Миронов тот, про которого думаю, то знаю, где его искать. И дедуля курчавый тоже знаком. Это, по ходу, Дмитрич, хороший дядька. К нему проще подъехать. Он потрепаться не дурак, но это на крайний случай. Сперва лучше с Мироновым поговорить, хотя как сказать? Он на меня зуб имеет.

      – За что?

      – Да вот за то и имеет! Лезу, куда не просят. Ладно, чего встала? Поехали!

      – К Миронову? – удивилась Саша.

      – Нет! Для начала – в музей. Ты узнавала, зачем бабушка приходила туда в неурочное время?

      Саша растерялась еще больше и пожала плечами.

      – Н-нет! Понимаешь, не до того было, – сказала она упавшим голосом и отвернулась. – И насколько это важно, если она погибла на улице?

      Шмелев удрученно покачал головой, дескать, как все запущено. Но Саша этого не заметила, потому что достала платочек, промокнула слезы, выступившие на глазах, и быстро глянула на часы.

      – Уже седьмой час. Рабочий день закончился.

      Никита