Возвращение Орла. Том 2. Владимир Алексеевич Фадеев

не тронь! Он-то как раз, от нас в отличие, эту силу унаследовал.

      – Славянин!

      – Тут не только человеческий материал, не один вмещающий ландшафт, для такого эффекта нужна ещё тяга.

      – Как в трубе?

      – Как в трубе, как в реке. Как в проводнике, вот именно – в проводнике, а точнее, в ускорительной трубке. Поэтому и материал не всякий подойдёт, а только заряженный. Нейтроны, хоть ты надорвись с напряжением, с места не сойдут, а энергонесущему электрону только обозначь!

      – И где такая трубка?

      – Да вот же! – постучал по тетрадке ладонью, – от Дублина до самых до окраин. Знаешь, что и от байкальского Орлика на восток ещё две Оки? Раскопал, что последняя по материку Ока на Сахалине, на котором спокон веку жили белые люди айны, и сейчас так называется: Оха, ровно в две версты от Орлика, а посередине – чисто дубликат нашей Оки и в той же точке, что и наш остров держит нашу Оку, держит весь Амур, как коромысло на плече, М-охе.

      – Добрались, значит, почти до Курил? – воскликнул Аркадий.

      – А что ты обрадовался? В «Махабхарате» твоей небось про Курилы и нет ничего. Только не говори, Христа ради, что Курилы оттого, что там водились куры. – Семёна уже и так тяготила запредельная фантастичность его открытий, и очень не хотел ещё больше перегружать их сомнительными натяжками.

      – Зачем тебе говорить, когда ты сам всё слышишь. Слышишь, а разрешить себе понимать почему-то не хочешь. Ку-ра – птица, первой встречающая солнце, Курилы – так же первые на пути солнца, и река Кура, между прочим, течёт в основном на восток, навстречу тому же солнцу… по-честности!

      – Но ведь так чёрт-те до чего можно договориться! Может, у тебя и японская сакура от куры?

      Аркадий заулыбался, кивая:

      – Послушай слово! Са-кура! «Се-» в смысле «это», дерево, возвещающее (да, как петух-кура) приход рассвета, приход весны, того же солнца, только в годовом цикле. Японцы, восточные люди, сохранили восход – се-ку-ра, а итальянцы, западные – закат: се-ра-ле. Слышишь: се-ра-ле… «это солнце ложится!» – почти пропел Аркадий. – Хотя сами итальяшки этого не понимают.

      – Ты много понимаешь… Се-кура, се-рале… В детстве тебя не били?

      – Не били.

      – А надо было бы… Где Япония, а где Италия, балбес!

      – Удивляюсь: ты-то почему ерепенишься? Это же всё на мельницу твоей Цепи: один народ тысячи лет её обихаживает, одни у него понятия, один праязык.

      – Сакура – это же вишня, – блеснул эрудицией Африка, – а куры вишню не клюют, высоко.

      – А индусский Вишну от неё, от вишни? – серьезно спросил Николаич.

      – От яблока, – почти обиделся Аркадий. – От вишни, естественно. Священное арийское дерево, висящие капли крови Всевышнего или просто Вышнего. Вот и вишня. А то, что в Индии она не растёт, только подтверждает, что они, индусы, с севера: саму вишню не принесли (несли, наверное, но не прижилась, как и яблоки, жарко им, северянкам), а память о ней – пожалуйста. Поэтому и на лбу вишню рисуют, как связь с этим Вышним. Индусы унесли слово, а японцы – священность.

      – А