Осьмушка. Валера Дрифтвуд

крутятся в расчёте на какую-нибудь подачку. Ни в коем случае не оказаться возле старшачьей палатки. Потом бегом-лётом до старой гари. Пользоваться своим прекрасным нюхом Пенелопе доводилось прежде не раз. Она не сомневается, что хрыков куст найти будет совсем не сложно. Набрать себе в пакетик, понадёжнее завернуть в целлофан – как раз сыскала нужную торбочку – да и запрятать под берегом, у камня, куда она ходит купаться, отдельно от остальных. А что такого? А ничего такого. В злого духа Пенелопа не верит.

* * *

      И ведь всё идёт гладко.

      Никто, кажется, не замечает, не окликает её вблизи лагеря.

      И дорогу ноги хорошо помнят, просто на удивление.

      Хитрость удаётся на славу, комарик носа не подточит, как говорила иногда вторая приёмная мамка.

      Ну вот. Успокоиться, а там можно и нарвать для себя, сколько нужно. Сколько угодно.

      Ха, алкалоид…

      – Гуляешь?

      Рука Пенни замирает, не коснувшись хрыковых листочков.

      Прямо у неё за спиной стоит орчий старшак.

      Пенелопу Уортон обливает потом, точь-в-точь как холодной росой.

      Луна плывёт в облачной дымке сточенным с одного боку пятаком высоко над ними. Пенни медленно, как в дурнотном сне, оборачивается. Ни единой мыслишки во всей голове. Одна перед ней гибель, или адская трёпка, ой. Неизвестно ещё, что легче.

      – А то давай в самые правские догоняйки до стойбища. Чур я за ловца.

      Лицо Штыря скрыто густой тенью от той самой берёзы, возле которой днём, неворотимое время назад, целовались Дэй и Ржавка.

      По голосу так и слыхать – улыбается зубасто.

      Но это явно не обещает ничего хорошего.

      – До костра не возьму – выходит твоя победа, – Штырь делает полшага вперёд. – Ну. Чего стоишь? Поймаю – съем!

      Пенни бросается бежать.

* * *

      Скоро становится ясно: одной скоростью не спастись.

      Пенни пытается петлять.

      Но Штырь, кажется, везде.

      В след, справа ли, слева, а то даже непостижимым образом впереди – несколько раз Пенни едва опять не налетает на страшного орка, шарахается прочь с придушенным криком.

      Она уже напрочь теряет дорогу. Сбивается, не может понять, где озеро, где лагерь, где она сама.

      Не может. Больше не может.

      Запоздало верит всем жаром сердца в проклятого злого духа. Конечно, злой дух, охраняющий хрыковый куст, существует, и ещё как. Только последняя дура могла не верить в это. Духа зовут Штырь, и убежать от него невозможно.

      Бежит уже на одном своём ужасе, и ужас шире неба, острее стального лезвия, ледяней Луны.

      Вдруг замечает огонёк лагеря – и не такой уж дальний! Пускай и совсем не с той стороны, с которой чаяла его увидеть.

      Враз являются какие-то запасные силы, второе дыхание, надежда, чтобы ещё поднажать…

      И вовсе недалеко от спасения запинается обо что-то – поди разбери – ахает бессильно, взмахивает руками, падает прямо в гибель – невозможная сила выхватывает её из падения вверх.

      Держит крепко, и осторожно ставит на дрожащие ноги.

      И без спешки ведёт, спотыкающуюся, всхлипывающую, к