Пятеро детей и Оно. Феникс и ковёр. История с амулетом. Эдит Несбит

сказать, что перед сном мы обязательно делаем ему тёплую ванночку, а по утрам – холодную. И у него есть фарфоровый зайчик, с которым он купается в тёплой ванночке, и маленький солдатик, с которым он купается в холодной. А если мыло попадёт ему в глаза…

      – Как будто я никогда не купала младенцев, – перебила её женщина. – Ну-ка, давай его сюда. Иди к Мелии, сокровище моё.

      – Уйди, тюзая тётя, – тут же отреагировал Ягнёнок.

      – И ещё я должна сказать, – торопливо продолжала Антея, – как его надо кормить. Послушайте внимательно. Утром мы даём ему яблоко или банан и молоко с хлебом, и ещё – иногда – яичко всмятку…

      – Я десятерых вырастила, – перебила её черноволосая цыганка. – Хватит, мисс, дайте его сюда.

      – Погоди-ка, Эстер, мы же не решили ещё, чей он будет, и уж во всяком случае не твой, у тебя и так семеро за тобой хвостом бегают.

      – А меня кто-нибудь спросил? – сердито сказал муж Мелии.

      – А меня? – вступила в разговор молодая девушка Зилла. – Я совсем одна, вот мне и будет за кем присматривать.

      – Заткнись!

      – Сам заткнись!

      Так они довольно долго препирались, как вдруг дети заметили: лица цыган преобразились, точно невидимой губкой кто-то стёр с их лиц напряжение и злость. Все четверо сразу догадались, что солнце наконец-то село. Они замерли в ожидании. А цыгане стояли в полном замешательстве, потому что невидимая губка стёрла также и из их сердец страстное желание заполучить чужого ребёнка. Все четверо ребят затаили дыхание. А вдруг цыгане сейчас на них набросятся, разозлившись на то, какого они сами сваляли дурака.

      Наступила неловкая пауза. И вдруг Антея, чуть ли не с вызовом, протянула им мальчика.

      – Вот, возьмите, – сказала она.

      Мужчина отпрянул.

      – Мне не хотелось бы лишать вас мальчика, леди, – сказал он.

      – Я уступлю его любому, кто пожелает, – сказал второй цыган.

      – В конце концов, у меня и своих ребятишек достаточно, – заявила цыганка Эстер.

      – Меня, должно быть, солнечный удар хватил, – сказала Зилла. – Зачем мне чужой ребёнок?

      – Ну, так мы можем взять его с собой? – спросила Антея.

      – Валяйте забирайте, – сказал Фэрэо, – и больше не будем говорить об этом.

      Все цыгане стали торопливо расходиться, исчезая в своих шатрах. Не ушла только Мелия. Она проводила их до поворота дороги. Прощаясь, она сказала:

      – Не знаю, что это на нас за дурость напала сегодня. Мы, цыгане, не воруем детей, не верьте, когда вас будут стращать, мол, цыгане тебя унесут. У нас и своих достаточно. Только я-то своих потеряла, – добавила она со вздохом. – Можно, я его поцелую на прощанье?

      Она склонилась над ребёнком, а он вдруг протянул ручку, погладил её по лицу и проговорил:

      – Беднязетька, беднязетька.

      А цыганка, ласково его поцеловав, стала водить пальцем по его лобику, грудке, ручкам, приговаривая:

      – Пусть растёт он сильным и умным, пусть будет ясной его головка, пусть будет сердечко его любящим, руки крепкими на работу, пусть ноги его