Во власти выбора. Эмилия Вон

белоснежных пионов. Отец, вскоре оказавшийся рядом, предложил руку, и мы вместе поднимались к алтарю. С каждой ступенькой я становилась ближе к новой жизни, с каждой ступенькой волнение в груди сулило разорвать ее. Стук сердца заглушал доносящуюся музыку орга́на.

      Преодолев последнюю, мы остановились у массивной двери, которая отделяла нас от церемонии.

      – Ты прекрасно выглядишь, принцесса, – сказал папа и поцеловал меня в макушку. – Данте счастливчик.

      – Спасибо, папочка.

      – Хоть он и свой человек, солдат, который хорошо выполняет работу, моя рука не дрогнет, если он причинит тебе боль, принцесса. Никогда не забывай, чья кровь течет в твоих жилах и что твой отец и вся семья будут рядом по первому твоему зову. – Тон его голоса не оставлял сомнений в серьезности угрозы, и это меня напугало.

      Отец не будет долго раздумывать, он сразу убьет Данте, стоит тому обидеть меня, но в такой день мне не хотелось даже думать об этом. Однако поспорить с ним я не успевала, потому что отец кивком подал сигнал одному из солдат возле входа. О нашей готовности тут же узнали внутри, и через мгновение музыка органа сменилась свадебным маршем. Тяжелая дверь отворилась, открывая взор на длинную дорожку и украшенные цветами скамьи со множеством гостей.

      Папа накрыл мою ладонь, лежащую на сгибе его локтя, своей и повел внутрь. Как только мы вошли, собор словно ожил: отовсюду доносились восторженные вздохи. Я постаралась не задерживать ни на ком взгляда, поэтому смотрела по сторонам, оценивая работу организаторов. Все внутри украшали живые пионы – мои любимые цветы. Белый ковер, устилающий дорожку, скрывался за нежно-розовыми лепестками, горящие свечи очерчивали ряды скамеек и освещали алтарь, возле которого ждали священник и мой жених.

      На Данте был строгий костюм угольного цвета и белоснежная рубашка, черный галстук обвивал широкую шею. Его черные волосы оказались зачесаны назад, подбородок и щеки гладко выбриты. Он стоял напротив и смотрел прямо на меня. Сосредоточенный, с выражением отрешенности на лице. Даже спустя десять лет со дня нашего знакомства я так и не научилась читать его, и теперь все усложнялось еще больше, ведь я сама волновалась от предвкушения нашей новой совместной жизни.

      У алтаря папа отпустил меня. Он сделал шаг навстречу зятю и что-то прошептал ему на ухо. Его слов никто не слышал, но плечи Данте сразу заметно напряглись, а челюсть сжалась. Он молча кивнул. Отец поцеловал меня в лоб и отошел, дав жениху возможность наконец взять меня за руку и поставить на ступеньку выше.

      Я чувствовала спиной взгляды гостей, но только один, направленный на меня, имел значение и заставлял нервничать. Данте сжимал мою ладонь в своей, не давая упасть в обморок от волнения. Дрожащие руки, кажется, слегка вспотели, но жениха это не смущало. Как только священник начал церемонию и попросил встать нас напротив друг друга, Данте подмигнул мне и одарил одной из своих редких улыбок. Видимо, моя нервозность не осталась для него незамеченной.

      – Данте и Адриана, – обратился к