У леди Эшби плохое настроение. Яна Роза

убирая с плеч длинные волосы, которые так и хотелось остричь.

      – Игра на фортепиано, – последовал ответ.

      – В пень его, – Эмили снова рухнула на подушки.

      Что ни говори, а кровать была до жути мягкой. Даже спина от такого немного побаливала. А вообще очень странно, что она все чувствовала, если это сон. Или это было что-то посерьезней?

      – Мисс Эмма, я не поняла, что вы сказали, – отчаявшись разобрать неизвестный ей сленг, сказала Лора.

      – Не пойду, говорю, – отмахнулась Эмили, – посплю еще, может, сработает во второй раз…

      – Нельзя, мисс Эмма, ваша мачеха будет ругаться! Учитель приехал из Франции и уроки дает только избранным.

      Эмили стиснула зубы. Мачеха – которую, кстати, звали Мария Борн-Эшби – после того пинка больше ее не беспокоила. Зато, небось, уже всю душу ее «папеньке» проела своей обидой! Недаром вчера вечером Эмили не взяли на какую-то вечеринку у баронессы – наказали, видимо.

      Но Эмили это мало расстроило. Она побродила по дому и по саду, узнала многое о поместье и о себе… То есть, об Эмме Эшби.

      Той было всего двадцать два, но ее считали бесперспективной, потому что замуж ее взяли бы, только если приплатить. От одного слова «замужество» Эмили передергивало. Хотя, учитывая, что на дворе стоял девятнадцатый век и женщина, если она правильно помнила, считалась существом низшим, придатком к совершенному мужчине, то вполне понятен был такой пессимистичный настрой. Ее папенька, Эдвард Эшби, оказался человеком слабохарактерным и подкаблучником, а родная мать Эммы скончалась при родах. И, похоже, бесхребетного отца сразу подобрала эта Мария, которая к тому времени уже была вдовой, а заодно и повесила на него всех своих родственничков.

      – А еще, – вкрадчиво произнесла Лора, вытаскивая из кармана передника какие-то бумаги, – вам письмо.

      Эмили нахмурилась. Вроде она ни от кого ничего не ждала…

      Пока Лора открывала окна и готовила воду для умывания, Эмили вскрыла конверт из желтоватой бумаги. Было непривычно держать его в руках, потому что писем она не писала и не получала со школы. А блестящие чернила на листках смотрелись, как подарочная подпись на открытке. К общему письму было прикреплено еще одно, с подписью: «Кристофер Морган».

      Покрутив конверты в руках, Эмили открыла тот, что предназначался ей.

      Послание не занимало и половины листа: всего пара фраз, написанных таким ровным и красивым почерком, что Эмили даже засмотрелась.

      Содержание письма оказалось весьма корректным отказом:

      «Я никогда не испытывал к вам чувств, прошу простить, если какие-то мои действия ввели вас в заблуждение. Прошу не обременять себя и меня. С уважением».

      Эмили усмехнулась. Письмо Эммы было толще этого сухого отказа раз в двадцать.

      Значит, ей нравился Морган? Эмили, впрочем, даже не удивилась. Супермены всегда приковывали внимание, неважно, какой век стоял на дворе. Как жаль, что Морган достанется этой вертихвостке Маргарет, которая его кинет.

      Хотя, с другой стороны, так ему и надо.

      Следом