Жанна д'Арк из рода Валуа. Марина Алиева

бойни?! Прислушайтесь к себе, матушка, что говорит ваше великодушное сердце? Мне было страшно за ту, которую пришлось обучать военному делу, но другая… Кто из нас осмелится помолиться за её чистую душу?..

      Рене запнулся и в полном отчаянии махнул рукой.

      – Помогите же мне, матушка! Я запутался в этих мыслях! Только вы теперь сможете меня утешить! Но, если и вам это не удастся, клянусь, я пошлю ко всем чертям Ла Файета, герцога Карла, женитьбу и всё, что помешает мне или погибнуть или вырвать победу хоть у самого дьявола, лишь бы это чертово пророчество не свершилось!

      – Сын мой, – прошептала мадам Иоланда. – Мой сын…

      Она подошла к Рене и, пригнув его голову, прижалась долгим поцелуем к его лбу.

      Глаза Рене заволокло слезами облегчения.

      – Вы не сердитесь, матушка?

      – Сержусь? О, нет. Ты подарил мне великое облегчение, Рене. Такое облегчение, за которое следует отслужить не один молебен… Очень давно, слепой пророк в Сарагоссе предсказал мне две реки, как символ выбора на всю жизнь. Сначала я ошибочно трактовала это пророчество и незачем сейчас рассказывать, как именно. Но, когда отец Мигель заставил меня поехать и посмотреть на девочку в Домреми, сомнения, вроде твоих, не покидали больше ни днём, ни ночью. Две реки – две девочки, одна из которых создана мной, а другая – истинное Божье благословение! Я тоже мучилась вопросом, имею ли право выбирать между ними. Одна могла повести за собой войско по праву королевского рождения и оставаться при этом крестьянкой в глазах всего мира. А другая?.. Кто знает, что за судьбу уготовил ей Господь? И помешаем ли мы, вмешиваясь, или помешаем, не вмешиваясь? На этот вопрос мог ответить только Всевышний. И даже, когда Мигель написал, что девочки подружились, я была рада, но продолжала сомневаться в своём праве выбирать… Теперь ты сказал, что они готовы идти вместе! Значит, выбора больше нет! Господь явил свою волю! И я первая благословлю тебя на любую битву, которая нанесёт нашим врагам обескровливающую рану. Но последний удар, всё равно, должна нанести Дева из пророчества! Последний удар перед настоящей коронацией в Реймсе, потому что, только если она будет стоять рядом с дофином, его признают не просто королём, завоевавшим корону, как турнирный приз, а подлинным помазанником Божьим!

      Мадам Иоланда накрыла ларец с короной парчой и, словно запечатывая, прижала её сверху ладонями.

      – Истинным помазанником.., – пробормотал Рене. – В Шато д’Иль я видел записи, которые делает эта девочка. Они, как Реймское евангелие, которое никто не может прочесть…

      – Вот видишь! Было бы нам всё это явлено, не исполняй мы Божью волю?

      – Но которая из двух девочек встанет возле Шарля на коронации?

      – Разумеется, та, которая будет воевать, – не задержалась с ответом мадам Иоланда. – Настоящая миссия другой раскроется, возможно, позднее, и уже не нами. Мы можем только оберегать, но никак не управлять ею. Но раскроется её миссия не через войну, в этом я уверена. Как и в том, что обе девочки