Стражи белых ночей. Анна Ремез

от неё, почти под копытами большого важного коня, нервно озирался голубь. Василиса не любила голубей, поэтому отвернулась и стала изучать другую часть площадки. Там верблюд, наклонив голову, разговаривал с ящерицей, которая металась из стороны в сторону. Беседа, однако, была приятной: и верблюд, и юркая ящерица улыбались друг другу. На спине у верблюда висела расстёгнутая дорожная сумка, на которую косился тощий каурый конь с растрёпанной гривой. Он, очевидно, никого здесь не знал, и, пытаясь казаться непринуждённым, с остервенением жевал ветку и громко чавкал.

      Кони-близнецы стояли за памятником и перешёптывались, намеренно не замечая шестерых довольно нервных скакунов, которые прыгали, игриво покусывали друг друга и громко, весело ржали, закидывая головы на мускулистых шеях.

      Рядом торчали из кустов два огромных зада с вихляющимися хвостами: быки, чуть не затоптавшие Василису на аллее, не заботясь о манерах, щипали траву.

      Три совы – бурая и две серые – сидели на ограде памятника и вертели головами.

      Журавль стоял, вытянувшись в струнку, пощелкивал длинным клювом, и явно не желал ни с кем общаться.

      Красовались друг перед другом ещё несколько коней, похожих и разных одновременно. Василиса пересчитала их: ровно одиннадцать.

      Добродушно пихались, порыкивая, медведи. Их северный собрат, белый, небольшого роста, тоже, наверное, новенький, сидел на земле и чесал голову.

      От множества ног и хвостов у Василисы зарябило в глазах, поэтому нахлынувшая толпа львов, одинаковых до последнего завитка на гриве, показалась ей обманом зрения. Елисей пихнул её в бок и шепнул:

      – Как же они различают друг друга?

      Словно в ответ на его вопрос, львы быстро расселись, создав живую ограду вокруг Места встречи, и один из них зычно рыкнул:

      – Р-Р-РАС-СЧИТАЙСЬ!!!

      – Первый!

      – Второй!

      – Третий!

      – Четвёртый!

      – Неужели нельзя обойтись без шума? Мы не на плацу, – сказал толстый конь, проломивший кусты.

      – Кажется, он тоже из новых, – заметила Василиса.

      – Не похоже. Слишком заносится, – возразил Елисей.

      – Десятый!

      – Ой! – мяукнула Урсула. – Простите, пожалуйста, я вас не заметила.

      – Двенадцатый!

      – Ничего, ничего. Не замечайте меня и дальше, п-пож-ж-жалуйста.

      – Кто там пищит? – Елисей сунул голову в куст. – Ну, дела, это ж заяц!

      – Умоляю вас, не к-кричите так! Если меня увидит вон т-та сова…

      – А как тебя зовут?

      – Меня все 3-з-зайцем зовут. Или Косым.

      – Косой! Это мне нравится, – засмеялся Елисей.

      – Да не кричите вы, он и так дрожит, как осиновый лист! – буркнула Василиса.

      – ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ!

      – Никого не потеряли? – ехидно спросил сверху Чижик-Пыжик, приземляясь на спину последнему льву.

      – Бррррысь, малявка! – огрызнулся тот. Чижик-Пыжик тут же спикировал на куст, под которым сидел Заяц.

      – Дамы, разрешите представиться…

      – Дамы уже знают, как тебя зовут, –