Расскажите о себе. Рассказы. Ирина Зелинская

что попадет между ними. Взрослая женщина была готова заплакать. Как будто не букашка потерялась, но смысл всей ее бестолковой жизни, в которой не было ничего и никого, кроме собаки. Собаки, которую, надо было признать, единственным разумным вариантом было перестать мучить и усыпить.

      Надя смотрела под ноги, на ступени, однообразно, одна за другой, бесследно исчезающие. Уже на выходе с эскалатора она подняла глаза и прямо перед собой, на широкой мужской спине, увидела свою пассажирку. Божья коровка выезжала из тьмы на свет. Надя протянула руку, но вовремя спохватилась, одернула себя и, сбросив с ресниц ядовито-соленое, пошла следом за мужчиной. Нужно было убедиться, что все получилось.

      Солнце ударялось о двери метро. На улице разливался июнь.

      Надя посмотрела вслед уезжающей божьей коровке, затем зажмурилась, вытягивая из скрипучей пасти памяти старое, пыльное:

      Божья коровка,

      Улети на небо,

      Принеси нам хлеба

      Черного и белого

      Но только не горелого.

      В этот момент божья коровка взлетела ввысь.

      Аксолотль

      4. Хотела бы быть взрослой. Я бы все делала без мамы, все сама. Ходила бы в магазин, гуляла по городу, покупала шоколад, мороженное и старые ковры с мордами. Хотя нет. Их я бы спасала. Люди часто выбрасывают ковры, я натащила бы их с помоек. Перерисовывала бы все эти узоры, собирала бы бестиарий. Множество ощеренных пастей поселилось бы в моих альбомах. Еще я перестала бы ходить к врачам.

      В детстве казалось, что быть взрослым хорошо. Потом, что плохо. Теперь – невозможно.

      С момента окончания школы почти ничего в облике Игоря не изменилось. Все те же клетчатые рубашки, узкие джинсы, борода, лелеемая словно косы Самсона, иногда, по случаю расставания с очередной пассией, выкрашиваемые в противоестественный цвет волосы. На досуг – концерты в мелких клубах, треп с баристами во всех кафешках города, артхаусное кино и полузакрытые выставки. Город трещит от количества друзей, знакомых накопилось столько, что память телефона лопается, а своя давно отключена.

      В трехкомнатной квартире на окраине Купчино бурлило сюрреалистическое варево. Дом Игоря напоминал сквот, где двери почти не закрывались. Сквозь кальянный дым проплывали в неглиже татуированные девицы, курили гашиш музыканты и фотографы, тренькали на варганах и растирали в порошок мухоморную труху психонавты. Щелкали затворы зеркалок, нацеленных на все, что только возможно. Вся эта сумасшедшая солянка разбавлялась регулярно притаскиваемыми с улицы котами, которых Игорь именовал «Котик 1», «Котик 2» и так в разное время до пяти хвостатых приживальцев. На каждого Игорь заводил по аккаунту в Инстаграмме2 – котики собирали лайков не меньше, чем голые девицы. А еще в квартире жила ее хозяйка – мама Игоря.

      Мама была человеком, о существовании которого

2

организация, запрещённая на территории РФ.