Баловень. Николай Шамрин

где-то у самого горла бешено заколотилось сердце. Офицер, накоротке переговорив с водителем, повернулся к народу:

      – Товарищи призывники! Напоминаю, что во время следования категорически запрещается курить, употреблять спиртные напитки…

      Кто-то ехидным голосом перебил старшего лейтенанта:

      – А также материться и мочиться по углам автобуса.

      Салон буквально взорвался от гогота и обрывков фраз. Молодой офицер явно растерялся, но ему на помощь неожиданно пришёл пожилой водитель. Выйдя из-за перегородки, он, отодвинув в сторону старлея, громко и чётко произнёс:

      – А ну-ка умолкли, сопляки! А ежели кто по пьяне курить или ссать здесь удумает, то хозяйство в миг оторву! Всем ясно? Или повторить?

      Призывники послушно замолчали.

      На перроне гремела музыка духового оркестра. Кто-то из призывников с явно наигранным энтузиазмом заметил:

      – Надо же? Знатно нас провожают. Под марш.

      Старший лейтенант, видимо стремясь вернуть слегка утраченный авторитет, пояснил голосом учителя начальных классов:

      – Провожают не нас, а какую-то команду. То ли студентов, то ли спортсменов. Военкомат оркестр не заказывал…

      Его речь жёстко перебил старший сержант, очевидно решив, что голос принадлежит призывнику:

      – Отставить разговоры! Всем держаться вместе. Проходим к последнему вагону и там строимся.

      Кто-то задал закономерный вопрос:

      – Зачем? И так все сумки и рюкзаки перетрясли…

      Сержант снова перебил смельчака. Его ответ был короток, прост и понятен всем:

      – За тем!

      Пашка шёл рядом с Витьком и молча наблюдал, как пассажиры и провожающие расступаются в стороны, уступая дорогу их колонне. Виктор, напротив, продолжал сыпать комментариями, словно никак не мог наговориться. Увидев нарядную женщину, приветливо улыбнувшуюся их старлею, ткнул Коробова локтем в бок:

      – Гляди, Паха, как эта тёлка вырядилась! Наверняка рассчитывает нашего летёху-фуфела закадрить.

      Пашка не выдержал:

      – Ты замолчишь наконец? Всю дорогу бубнишь и бубнишь. Голова от тебя раскалывается.

      Тот лишь хмыкнул:

      – Если башка болит, значит в ней есть мозги.

      Колонна остановилась у последнего вагона, неподалёку от которого стояла небольшая группа провожающих мужчин и женщин. Сержанты, не дожидаясь распоряжений от старшего лейтенанта, перестроили команду в две шеренги. Старший сержант, очевидно окончательно взяв на себя роль главного, прошёл вдоль строя, по ходу выравнивая носки разношёрстной обуви призывников. Вскоре появился подполковник. Остановившись перед строем и выслушав доклад старшего лейтенанта, оглядел парней, останавливаясь на их лицах. Помолчав, будто собираясь с мыслями, заговорил уверенным тоном:

      – Не буду напоминать о том, что в пути следования вы должны вести себя примерно. Не роняя чести и достоинства будущих защитников Родины. Должен всё же предупредить, что до принятия присяги вы находитесь, скажем