Предчувствие апокалипсиса. Анна Аксинина

жалуют.

      – Поэтому забор высокий поставили?

      – Дался тебе этот забор!

      – Мне кажется, здесь проход был.

      – Не помню, может и был когда-то. Пойдем в дом, уколы ставить пора.

      Ксюша сердится, и Ника покорно бредёт в дом. Длинный подол яркого летнего платья путается в ногах. Одежда, в которой её нашли в воде, пришла в негодность. Ксюша щедро поделилась с Никой своими летними нарядами. Но они разные по комплекции: Ксюша выше Ники ростом и худее. Ксюшино самое просторное летнее платье на Нику налезло, но подол длинноват. Под платьем на ней короткие хлопчатобумажные панталоны и длинная майка. Всё новое, из запасов Ксении.

      Пока Ника не может выбраться домой за своей одеждой. Слабость не прошла, и голова часто кружится. Ксения забрала Нику к себе на амбулаторное лечение. Дома у Ксении ей, конечно, нравится больше, чем в больнице. Нике повезло, что вторая больница в райцентре на ремонт закрылась. Выписали всех, кого можно было. Жаль, Полину оставили в больнице. Она, бедная, и плакала и просила, но Виктор Иванович не поддался на уговоры: анализы у неё плохие оказались. Ника предложила ей перебраться на кровать возле окна и оставила ей свой большой букет цветов для утешения.

      В спальне у Ксении Ника заметила на стенке большое фото в резной рамке: два одинаковых русоволосых пацана заразительно смеются. До чего же похожи мальчишки между собой! По возрасту они, как Димка. Ксения замечает её взгляд.

      – Мои дети: Женя и Слава.

      – Близнецы! До чего похожи! Как ты их различала?

      – Лишь я одна и различала. Они, негодники, пользовались своим сходством: уроки по очереди учили. Так я их стричь по-разному стала, в наказание.

      – А где они сейчас?

      Ксения замолчала. Села напротив Ники, вытерла глаза.

      – Умерли. Сначала Женя погиб. Он у меня ученый был. Университет окончил. Диссертацию защитил. Но не уберег Господь. А Славка, он тоже умный, но ленился. Избаловали мы его с отцом, он младшенький, на 20 минут позже родился, болел чаще в детстве. Из института выгнали, не доучился. Работать толком нигде не работал. А затем на заработки подался. Пару раз деньги мне присылал, письмо одно пришло. И пропал. Я два года в Храме свечи «За здравие» ставила. А тут пришла в Храм, свечу несу Богородице поставить за сына, она смотрит мне в душу, а глаза печальные, печальные. Холодом прямо меня охватило. Заплакала я и поняла, нет у меня больше сына.

      – А муж твой?

      – Муж давно умер. Одна я осталась.

      – Кем я тебе прихожусь? Мы родственники?

      Ксения молчит и вопросительно смотрит на Нику. После небольшой паузы продолжает:

      – Дальние родственники. Я бабушку твою по маме хорошо знала, и маму, и папу.

      – Расскажи мне про них.

      – Бабушку-то свою, Агнию Аркадьевну, помнишь?

      – Нет, даже не представляю, как она выглядела.

      – Я фотографию тебе покажу, у меня есть очень красивая карточка. Бабушка в ателье снялась в парадном платье, с прической. И всем по карточке подарила, сказала: «На долгую память обо мне». Как чувствовала, она через полгода