Врата Афин. Конн Иггульден

за ними, причем каждая колонна представляла определенный год окончания обучения. Они не могли бежать. Стыд был другой стороной той же медали, стороной такой же сильной, как гордость.

      Имея в своем распоряжении всего одиннадцать тысяч, Мильтиад должен был в первую очередь заботиться о том, чтобы не допустить охвата с флангов. Расширить строй, не уплатив за это определенную цену и не получив подмоги, было невозможно. Все, что они могли сделать, – это укрепить фланги перед атакой врага и сдержать персов длинными копьями. Ксантипп согласно кивнул. В худшем случае станут золотым камнем, брошенным в поток. День выдался трудный, но пути назад нет.

      Фемистокл отправил посыльных уточнить приказ – в сражении это почти равнозначно отказу его исполнять. Мильтиад без лишних слов отправил посыльных обратно; они вернулись с красными от стыда лицами, и центр сместился, как и было приказано. Фемистокл кипел от злости, а вот Аристид казался невозмутимым и спокойным, как всегда. Ксантипп гордился им, радуясь, что человек, которым он восхищается, ведет себя достойно. На поле боя нет места ни мелочным эмоциям, ни самолюбию таких, как Фемистокл. Залог победы – сотрудничество и полное доверие.

      Между тем враг остановился и приготовился. Восемьсот шагов разделяли две армии – четыре стадия. Позади персов синело море. Быстро снявшись с берега, они вышли на равнину, обеспечив себе твердую почву под ногами и пространство для маневра. Ксантипп поморщился. Конечно, первыми вступят в дело пращники и лучники, использовать которых необходимо в дальнем бою. Их задача состоит в том, чтобы нанести удар по врагу до того, как он подойдет вплотную. В ближнем бою, в суматохе битвы толку от них нет. Но здесь персы столкнулись с гоплитами, тактика боя которых разрабатывалась с таким расчетом, чтобы свести на нет преимущество неприятеля, и они были экипированы доспехами.

      – Приготовить щиты! – крикнул Ксантипп, и приказ разлетелся по шеренгам племени Акамантиды.

      Он перекинул свой щит с правого плеча на левую руку и, сжав кожаный ремень, ощутил привычный комфорт. Все его предплечье исчезло в углублении деревянной, покрытой бронзовой кожей чаши, которая ощущалась частью его самого. Ксантипп знал, львиный оскал будет ярко сиять на золотом фоне. Зажав копье под мышкой, он опустил его, готовясь идти в атаку вместе с людьми своего племени. Пот струился по лицу, и страх грыз изнутри, но к страху примешивалось что-то вроде восторга. Он силен. Он быстр, ловок и одет в бронзу. Он убьет первого, кто встанет перед ним сегодня. Убьет и второго. А что случится потом, зависит от богов.

      Остальные племена тоже взяли щиты на изготовку, как будто услышали и подчинились приказу Ксантиппа. Не более, конечно, чем совпадение, но и оно было приятно, хотя он видел, что Фемистокл наблюдает за ним. Любой, даже самый незначительный заступ на его территорию воспринимался им как личное оскорбление. Еще со времен совместных тренировок Ксантипп знал, что Фемистокл вполне способен обратиться к нему с жалобой