Врата Афин. Конн Иггульден

Фемистокл, – я подумал: как будет приятно, если спартанцы опоздают к сражению, в котором мы уже победили!

      При этих словах Ксантипп посмотрел на Эпикла. Его друг ухмыльнулся, услышав эхо своих собственных чувств.

      Фемистокл усмехнулся и покачал головой:

      – Я провел утро, размышляя, что бы такое сказать им в этих обстоятельствах! Можете представить себе их физиономии? Говорю вам, я предпочел бы сражаться рядом со своими братьями, афинянами, нашими гоплитами…

      Его голос слегка посуровел и зазвучал чуть громче, привлекая все большее внимание. Ксантипп поймал себя на том, что его собственное сердце забилось быстрее вопреки всем сомнениям.

      – …ради нашей победы. Я бы не променял свое место в этих шеренгах на дворец в Спарте или где-либо еще в Греции. Клянусь Аресом и Аполлоном, победа будет за нами! Слава будет за нами! Мы не будем делиться этим ни со Спартой, ни с Фивами, ни с Коринфом, по крайней мере сегодня. Потому что мы – одно целое. Мы Афины. Один народ, один язык, одна культура!

      К удивлению Ксантиппа, люди поддержали эти слова восторженными криками. Он даже заметил, что Фемистокл бросил взгляд в его сторону, словно хотел посмотреть, как другие оценивают представление. Этот человек сделал нечто важное. Все они ощутили холодок внутри при виде огромного флота, напоминающего рой водных насекомых. И вот теперь Фемистокл поднял им настроение, ободрил и даже вернул легкость шагу. Ксантипп понимал, что это не мелочь. Он склонил голову в знак признательности, и Фемистокл моргнул от удивления и вроде бы даже удовольствия от такого ответа. В следующее мгновение здоровяк повернулся и пошел дальше, похлопывая ладонью молодых гоплитов, отчего те кивали и улыбались.

      Продолжая молча наблюдать за удаляющимся Фемистоклом, Ксантипп заметил, что стратег устроил еще одно точно такое же представление, совершенно не смущаясь тем, что идущие сзади могли его слышать. Ксантипп также обратил внимание, что люди рядом с ним улыбаются и вытягивают шеи, чтобы еще раз услышать то, что они уже слышали. Он покачал головой и криво усмехнулся. Фемистокл был жизненно важной частью их сил, но Ксантипп не мог проникнуться теплым чувством к человеку, который так легко всем нравится. Такому человеку нельзя доверять. Хорошо бы, подумал в какой-то момент Ксантипп, чтобы Аристид тоже прошел вдоль колонны и показал людям настоящее достоинство. Но конечно, Аристид никогда так не сделает, а значит, воины запомнят, что перед сражением рядом с ними шел и говорил Фемистокл.

      Глава 4

      Широкая бухта подходила для их целей идеально, посчитал полководец Датис. Чайки кричали над головой, и в воздухе стоял острый запах соли и моря. Некоторые персидские военачальники терпеть не могли глубокие воды. Датис понимал их страх. Не имело значения, научился ты плавать в детстве или нет. Если человек в доспехах падал за борт, тяжелое снаряжение тянуло его на дно, как бы он ни сопротивлялся, какие бы усилия ни предпринимал. Никого из тех, кто упал в море, больше не видели, пока их тела, унесенные течениями, не